Книга Неизвестный Кожедуб, страница 13 – Иван Кожедуб

Я старался отвечать медленнее, обстоятельнее. Вижу — Мацуй оживился, улыбается, отложил карандаш. Говорит что-то секретарю райкома комсомола, тот тоже улыбается. На душе стало легко.

И я произнес речь, первую в своей жизни. Говорил о том, что сегодня у меня большой праздник, что такое же радостное чувство я испытывал много лет назад, когда вступал в пионерскую организацию, что теперь даю обещание быть верным комсомольцем-ленинцем.

В зале зааплодировали, и мне опять стало неловко.

Я был принят единогласно. Секретарь райкома сказал мне:

— Будьте же достойны нашего комсомола!

И я понял, что только сейчас вступил в пору сознательной жизни…

7. Учебный год

Требования в техникуме к нам большие. Несколько студентов были отчислены за неуспеваемость. Перед экзаменами я очень волновался — вдруг провалюсь! — но сдал все предметы на «отлично» и «хорошо».

Ребята стали разъезжаться на каникулы. Собрался и я в деревню, но меня вызвал к себе председатель профкома:

— За отличную учебу и активную работу в комсомоле ты премируешься путевкой в дом отдыха в Новгород-Северский. Поезжай, отдохни.

Вошел Мацуй, озабоченно посмотрел на меня и сказал:

— Ты даже похудел за время экзаменов. Поправляйся, людей посмотри, себя покажи.

Путевки получили еще несколько студентов-отличников, и мы дружной, веселой компанией поехали отдыхать. Чудесные две недели провел я в небольшом доме отдыха на высоком берегу Десны, в вековом парке, возле старинного монастыря — исторического музея. С крепостного вала открывался замечательный вид на леса, заливные луга, болота. Мы ходили с экскурсоводом по историческим местам, влезали на крутой холм, где, по преданию, стояли новгород-северский кремль и терема князя Игоря — некогда неприступное оборонительное сооружение; осматривали пещеры, купались в Десне, загорали на горячем песке, по утрам занимались гимнастикой, потом играли в городки и на бильярде. Для меня это был не только отдых. В эти дни я многое узнал из истории Родины. В Шостку я вернулся загоревший, полный сил и энергии, новых впечатлений.

На втором курсе в начале года меня перевели на механическое отделение. Этим я был обязан заведующему учебной частью. Он хорошо знал студентов и часто беседовал с нами. Минувшей весной я ему как-то сказал, что меня очень интересует механика, машины. Он запомнил это, и мое желание осуществилось.

Я увлекался черчением. Оно давалось мне легко. Привык к точному измерению деталей, аккуратности, приобрел навыки, которые потом, когда я стал изучать самолет, мне очень пригодились.

Заниматься в техникуме становилось все труднее и интереснее. Приступили к занятиям в лаборатории, началось чтение специальных дисциплин. Но, несмотря на дополнительные лабораторные занятия и чертежи, свободное время оставалось. Может быть, оттого, что я уже привык работать систематически и, следуя советам Мацуя, тщательно планировал свой день. Я даже успевал ходить в городскую библиотеку и там дополнительно читать техническую литературу.

Новыми моими товарищами по комнате были Миша Вербицкий — его все звали «профессором»: он был начитан, серьезен и хорошо знал математику — и Кузьма Филонов, добрый, веселый украинский парубок, с которым я любил меряться силой.

К Октябрьским праздникам нам поручили оформлять клуб. На несколько дней наша комната превращается в мастерскую: по вечерам Кузьма варит зубной порошок с клеем, Миша режет, клеит, а я рисую. К нам то и дело забегают ребята посмотреть на нашу работу.

Торжественно отпраздновав двадцатую годовщину Октября, мы начинаем готовиться к 12 декабря — дню выборов в Верховный Совет СССР. У нас в техникуме избирательный участок. Оформляю его лозунгами и плакатами. Но очень обидно, что не смогу принять участие в выборах — мне еще нет восемнадцати лет.

Миновал праздничный день 12 декабря. Наступили будни. Потекла размеренная жизнь от зачета к зачету. Незаметно подошла весна, а с ней и переводные экзамены.

8. Новое увлечение

В воскресенье утром, как всегда, до завтрака занимался гимнастикой в спортивном зале. Вошли два студента с третьего курса. На них были новые военные гимнастерки и до блеска начищенные сапоги. Ребята держались независимо и молодцевато.

— Что за маскарад у вас, товарищи? — спросил я.

— Маскарад?! Мы учимся в аэроклубе, и нам выдали форму.

Я застыл на турнике.

— А как вы туда попали?

— Очень просто: взяли в комитете комсомола характеристики, написали заявления, и нас приняли.

— А что вы изучаете в аэроклубе?

— Сейчас заканчиваем изучение материальной части самолета и теории авиации. Скоро выйдем на аэродром. Пока тренируемся на батуте.

— Что такое батут?

— Сетка для тренировки вестибулярного аппарата. Я ничего не понял. Спрашивать было как-то неловко, но я все же решился:

— А это интересно?

Аэроклубовцы не без презрения посмотрели на меня, и один из них сказал:

— Он еще спрашивает!.. Но летать не все могут. Говорят, неспособных будут отчислять из аэроклуба, чтобы зря на них бензин не тратить.

— А как вы успеваете и в техникуме и в аэроклубе?

— Так и успеваем. В аэроклубе есть ребята и с завода. Учатся без отрыва от производства.

— Ну, кончите аэроклуб… А дальше что? — допытывался я.

— А потом пойдем в летное военное училище… если, конечно, все испытания сдадим и по здоровью подойдем.

Они стали упражняться на кольцах, а я сидел на турнике и думал: «Вот это здорово — летчиками станут!»

Один из аэроклубовцев, ловко подтягиваясь на кольцах, заметил:

— Нас инструктор по парашютному делу каждый день заставляет физкультурой заниматься. Говорит: летчик должен быть хорошим спортсменом.

— Ну, этого-то я не боюсь!

— А ты что, тоже захотел в аэроклуб поступать?

— Не знаю еще, — ответил я.

Но у меня уже созрело твердое решение при первой возможности поступить в аэроклуб.

Начались экзамены, и думать об аэроклубе было некогда. Экзамены сдал хорошо, перешел на третий курс, и меня опять отправили на отдых в Новгород-Северский.

Беззаботно и весело бежали дни. Но нашу спокойную жизнь нарушило сообщение в газетах: 29 июля японские войска нарушили советскую границу в районе озера Хасан и атаковали высоту Безымянную, советские пограничники вступили в бой с японскими захватчиками; 31 июля японцам удалось захватить высоты Безымянную и Заозерную.

6 августа началось наше наступление. С каким волнением следил я за сообщениями с далекой восточной границы нашей Родины! Замечательна была доблесть наших артиллеристов, танкистов, пехотинцев, но почему-то я был особенно захвачен сообщениями о действиях советских летчиков. Там, в районе Хасана, стояла дождливая погода, ни один вражеский самолет не осмелился подняться в воздух из-за тумана, а наши самолеты непрерывно появлялись над сопками, занятыми японцами.