Онлайн книга «Неизвестный Кожедуб»
|
Лекции в техникуме еще не кончились, но уже идут зачеты, а в мае начнутся экзамены. На дворе совсем подсохло. В аэроклубе начались занятия по парашютизму. Наш инструктор высок, ловок. Движения у него точны, быстры — ни одного лишнего жеста. На его груди значок парашютиста с цифрой 100 — он сделал сто прыжков. Инструктор увлекательно рассказывает об истории парашютизма, учит, как нужно обращаться с парашютом. Во дворе натягивается батут — сетка на резиновых амортизаторах. В первый по-настоящему теплый день староста группы объявляет: — Сегодня занятия по парашютизму будут проходить на воздухе. Инструктор, ответив на наше приветствие, говорит: — Сегодня начинаем подготовительную тренировку к прыжкам с парашютом. В сальто, кульбитах, подскоках будем тренировать вестибулярный аппарат. Я уже вам объяснил его роль. Напоминаю: он помещается в области внутреннего уха, позволяет соблюдать равновесие и определять правильное положение тела. А это для летчика и парашютиста крайне важно. Сетка пружинит и облегчает подскоки. Сейчас я проделаю ряд упражнений. Он легким движением вскакивает на батут, показывает нам различные движения и потом говорит: «Делаю задний бланш». Инструктор высоко подпрыгивает, раскинув руки, ласточкой переворачивается в воздухе через спину и становится на ноги, легко балансируя на сетке. Затем он делает сальто, подскоки, кульбиты. С того дня я целыми вечерами пропадал на батуте: хотелось научиться делать бланш так же красиво, как делал инструктор. Вначале не получалось. Приходил домой в синяках — иногда основательно ударялся о сетку. Инструктор зорко следил за четкостью и правильностью наших движений. — Помните, — часто повторял он, — во время прыжков самое важное — приземление. Учитесь поворачиваться по ветру, держать ноги вместе. Он неутомимо, терпеливо работал с нами — с душой, как говорил Мацуй. Мы это чувствовали и любили его. …В аэроклубе идут экзамены по теории авиации. Впереди самое интересное — выезд на аэродром. Нас после экзаменов разделят на летные группы и прикрепят инструкторов. Уже сейчас мы знакомимся с ними. Инструкторы заходят в классы, беседуют с нами. Мы уже знаем всех, кроме одного — Александра Сергеевича Калькова. Он в отпуску. Ждем его со дня на день. Говорят, это один из лучших инструкторов, умелый и опытный учитель, требовательный и придирчивый; бывает иногда грубоват и вспыльчив, но зато хорошо летает и отлично учит. Всем учлетам хочется попасть в его группу. Вероятно, еще и потому, что Кальков — бывший военный летчик. И вот однажды, когда мы занимались в моторном классе, до нас донесся незнакомый раскатистый бас. В аудиторию вошел высокий, широкоплечий человек в крагах. Мы переглянулись и встали. На вид ему было лет за тридцать. В его внешности было что-то щеголеватое. Походка чуть-чуть вразвалку, нос орлиный, с горбинкой, взгляд проницательный и слегка насмешливый. Это и был инструктор Кальков. Поздравив нас с окончанием теоретических занятий, инструктор сказал веско: — Главное теперь — хорошо сдать экзамены. О каждом из вас буду судить по полетам. Предупреждаю: я требую бережного отношения к самолету, исполнительности, внимания и аккуратности. Кальков стал часто заходить в аудиторию — наблюдал за нами, словно изучал каждого. Когда мы начали тренироваться в прыжках с парашютом, то и он поднялся на вышку. Кто-то из учлетов, готовясь к прыжку, сказал: — Ребята, честное слово, не прыгну! Даже вниз смотреть страшно, голова кружится. Кальков подошел к нему и ободряюще сказал: — Не робей, прыгнешь, а потом сам проситься будешь… Ну, ну, смелее! Меня высота не пугала — я привык подниматься на нашу сельскую колокольню. Но вот подошла моя очередь прыгать, и мне тоже стало страшновато. Волнуюсь, но виду не подаю. Однако, застегивая лямки парашюта, никак не могу попасть в замок. Подходит инструктор по парашютному делу и помогает мне. Я взглянул вниз — там собралась толпа зрителей. До меня доносится спокойный голос инструктора: — Смотрите вперед, вдаль и шагайте. Я так и сделал. Шагнул — дух захватило. Не успел оглядеться, а земля уже под ногами. Как это оказалось просто, легко и приятно! А я так волновался, ожидая своей очереди! Кальков был прав. Во второй раз я прыгнул хладнокровно. Все внимание было направлено на то, чтобы приземлиться так, как учил инструктор. 13. Наш «По-2» Мы сдали последние экзамены и в начале апреля наконец отправляемся на маленький учебный аэродром. Он находится километрах в двух от города, среди полей. Едем туда на автомашине. Настроение у нас радостное. Мы поем свою любимую песню: Там, где пехота не пройдет, Где бронепоезд не промчится, Угрюмый танк не проползет, Там пролетит стальная птица… Звонко запевает Кохан. Выстраиваемся на аэродроме. Начальник аэроклуба разделяет нас на группы. Петраков, Кохан и я попадаем в четвертую летную группу. К нам прикреплен инструктор Кальков. Я этому очень рад. Начальник говорит — Товарищи! Машины были законсервированы на зиму. Каждая летная группа приведет свой самолет в порядок. Строем идем к ангару. Открываем дверь — в тени поблескивают настоящие самолеты. Нас подводят к «По-2» с хвостовым номером «4». Вот они, наши «живые» самолеты, с которыми мы пока знакомились только по учебникам! Осторожно притрагиваюсь к плоскости. Немного разочарован: самолет не такой массивный, как я представлял, изучая его в классе по деталям. Очевидно, у всех ребят такое же впечатление от первого знакомства с машиной. На лицах удивление. Только круглая физиономия Петракова сияет: — Смотрите, ребята, он как живой дышит!.. — А он не развалится в воздухе, как вы думаете? — говорит кто-то. — Ерунда! — кричит Кохан. Техник нашей группы — пожилой человек в замасленном комбинезоне. Он давно работает в авиации, имеет большой опыт. Лицо у него добродушное, но говорит он с напускной строгостью. Он четко подает команду где браться за самолет, как его поднимать. Мы слышим новые термины. Самый сильный из нас, Петраков, поднимает хвост самолета на плечо, и мы осторожно выкатываем наш «По-2» на красную черту. Там, по порядку летных групп, крыло к крылу, выстраиваются все машины. Техник всем дает работу: — Вон там, у ангара, — ведра, тряпки, мочало. Двое, — он показал на меня и Петракова, — принесут воду. Берите тряпки и начинайте обтирать фюзеляж. Смотрите поаккуратней! Мы принесли воду и начали старательно мыть самолет. Техник выполняет свою работу, но нас из виду не выпускает. — Хвалить сразу не положено, но видно, что в вашей группе сачков нет! — замечает он, и мы еще старательнее вытираем и моем самолет. — А что такое сачки? — вдруг спрашивает вполголоса Петраков. |