Онлайн книга «Второй шанс адмирала»
|
Тогда же установили шесть 76-миллиметровых зенитных пушек на носовой и кормовой башнях. А за трое минувших суток умельцы довели число 37-миллиметровых зениток-автоматов с двенадцати до шестнадцати [5], разместив к тому же целый десяток зенитных 85-миллиметровых орудий. Правда, «в тот раз» линкор не пострадал ни от бомбежек, ни от батарейного огня, так ведь «Парижская коммуна» и не воевала почти… На мостик вышел капитан 1-го ранга Кравченко, командир корабля. – Товарищ командующий, – обратился он, – до берега сто сорок кабельтовых [6]. Ближе подходить опасно – мины. Октябрьский кивнул. – Пошлите вперед тральщики, Федор Иванович, на всякий случай. Да, и прикажите от моего имени никому не приближаться к берегу. Где мы, примерно? – На траверзе батареи «Тирпиц». – Молчит? – Глухо! – рассмеялся Кравченко. – Летуны разделали их, как хотели! «Амбарчик» [7] пролетал час назад, сделал фото – все горит! – Так им и надо, воякам. Ну, что? Действуем по плану. Приказаний не ждите, открывайте огонь, как только окажетесь на месте. – Есть! Октябрьский повернулся в сторону запада. Там стояла темень. Благо на востоке занималась заря, и ее скудный свет хоть как-то разбавлял ночную черноту. Филипп вздохнул. Он утратил прежние страхи, обрел душевный покой, заряжавший его стойкостью, но то, что было им задумано, пугало. В принципе, дальнейшее развитие событий могло пойти по нескольким вариантам. Самый простой из них заключался в избавлении от грубых просчетов, допущенных «в тот раз». Такой, «правленый» вариант нес в себе определенный позитив – улучшалось положение Красной армии и флота, сохранялись жизни бойцов, немцам больше доставалось. При этом никаких резких перемен к лучшему не происходило. Но тогда зачем он здесь? К чему этот фантастический вояж в 41-й, «из себя в себя»? Смысл какой угодить снова на войну и даже не попытаться ничего изменить, лишь исправить собственные ошибки? Безусловно, лично ему будет комфортно, а остальные как? Для чего он тут? Чтобы себя, любимого, потешить, самооценку поднять, добиться уважения окружающих, прежде всего – простых солдат и матросов? Но ведь ему одному известно, что станется в близком будущем, он единственный, кто способен хотя бы подсказать пути выхода из ситуации, которая еще не сложилась (как «котел» под Уманью), но уже несет все признаки прямой и явной угрозы? Получается, что он занял позицию «моя хата с краю, ничего не знаю»? Дескать, работу над ошибками я провел, а с прочими сами майтесь? А не выглядит ли это как трусость? Да-да, Филипп Сергеевич! Трусость! Ты боишься брать на себя ответственность за большие перемены, поскольку не знаешь, к добру они или к худу. Но так же тоже нельзя! Нельзя замыкаться на одном Севастополе, как твоему трясущемуся нутру хотелось бы. Нужно обо всем Крыме думать, об Одессе. О Советском Союзе. Ты же можешь, реально способен помочь своей стране, так чего ж ты? Комфлота опять вздохнул. Страшно… Ну, это ничего. Страха только дурак не испытывает. Страх мобилизует, тут лишь бы не идти у него на поводу, а подчинять эмоцию себе. Октябрьский покусал губу. Корабли шли на север. Скоро по левому борту окажется Констанца, и начнется огневой налет. А что дальше? Ну, уничтожат они береговые батареи, и авиация им в этом поможет. А дальше-то что? Ладно, хватит рефлексировать и переживать! Чего он хочет? Напасть на Румынию. Уничтожить береговые батареи, чтобы высадить в Констанце десант и занять плацдарм. Тральщики очистят проходы от мин, транспорты высадят морскую пехоту, а «ТБ-3» сбросят парашютистов. Вообще-то говоря, именно такая оперативно-стратегическая цель ставилась перед войсками Южного фронта – привлечь воздушно-десантные части и силы морского десанта и, поддержав их наступлением танков и мотопехоты с фронта, захватить нефтяные поля в Плоешти. В качестве морской пехоты предполагалось использовать 7-й стрелковый корпус, который интенсивно готовился, занимался посадкой-высадкой с десантных судов под прикрытием авиации и Оперативной группы кораблей поддержки Черноморского флота. Нынче 7-й корпус в составе войск Южного фронта, под командованием Тюленева… Договариваться надо. Или не надо? «Надо, Филя! Надо!» * * * «Пушкари» протопали по палубе, разбегаясь по башням. Октябрьский был лишним – пусть Кравченко сам командует. И направился в ближайшую орудийную башню. Матрос, уже готовившийся захлопнуть толстую броневую дверцу, вытянулся. – Поприсутствую, – улыбнулся комфлота, проникая в башню. – К бою – товсь! – раздалась команда. – По местам стоять – к бою! – Есть готовность! Филипп почувствовал возбуждение. По башне разносился гул механизмов, из подбашенных отделений поднимались запахи смазки и порохов. – Подавай! – крикнул командир башни. Под глухой вой моторов и лязг элеватора показался снаряд. – Заряжай! Раскрылся казенник, втянул в себя боеприпас. Рычаги прибойников додали его. – Клади! Заряды подавай! – Заряды поданы! Шелковые картузы с порохом ушли следом за снарядами. – Клади! Закрой! Лязгнули затворы. – Товарищ старший лейтенант! Башня к открытию огня готова! Командир обернулся к Октябрьскому. Тот мотнул головой: – Вы тут командуете. – От башни прочь! Башня влево! – Целик двадцать вправо! Поправка… Пугающе взвыл ревун. – Отскочи! Залп! Весь мир шатнулся, сотрясаемый ужасным грохотом. Филипп открыл рот и затряс головой. Открывшиеся замки напустили в башню синей гари, вентиляторы взвыли, утягивая душный чад. – Товарищ лейтенант! – крикнул Октябрьский. – Свяжитесь с мостиком. В сторону берега вылетел «амбарчик», он должен сообщить о результатах! – Есть, товарищ командующий! Командир башни схватился за телефон и вскоре обернулся, скаля белые зубы. |