Онлайн книга «Второй шанс адмирала»
|
– Лейтенанта? – Это опытный командир. Давно плавает. Хорошо его знаю. Еще с той поры, когда был штурманом на крейсере «Коминтерн», а он у меня рулевым. – Ну что ж, Владимир Георгиевич, пусть Глухов действует. О результатах дозора и траления докладывайте немедленно. Да, и не забудьте передать лейтенанту, что противник сбросил не якорные мины, а донные, магнитные. Такие будут реагировать на прохождение стального корпуса. – Понял, товарищ командующий. Несколько мин все же угодило в воду, хоть и вне фарватера. Боевые корабли не трогались с места, потому и не пострадали, хотя в тот раз подорвался эсминец. Октябрьский усмехнулся. В тот раз… На его памяти утром 22 июня затонул буксир с плавучим краном, посланный поднять со дна рейда сбитый немецкий самолет. Буксир подорвался на мине. А в этот раз – нет. Вон он, работает, тянет со дна «Хейнкель» с одним крылом. Моряки-овровцы [3] пеленговали мины еще в воздухе, когда они спускались на парашютах. Если не было видно самолетов, пеленговали всплески на воде при падении мин. Все эти точки обозначались вехами. В тот же день инженер Брон – мобилизованный как интендант третьего ранга, хотя имел степень кандидата технаук, – изучил разоруженную немецкую мину и нашел способ борьбы с нею. А в тот раз… Филипп порадовался, что смотрит в окно, а то адъютант Галковский не понял бы его глуповатой ухмылки. Но было с чего ухмыляться – в тот раз, разбираясь с минным оружием фашистов прямо на глубине, погибло несколько офицеров и талантливых инженеров. А сейчас все они живы-здоровы. Ефременко, Иванов, Лишневский… Комфлота посмотрел на часы. Семь утра. – Русаков здесь? – он поднял голову над папкой с документами особой срочности. – Так точно, товарищ командующий, – вытянулся адъютант. – Давай его сюда. Командующий ВВС явился и тоже, как адъютант, встал по стойке «смирно» – дюже впечатлились служивые не то что прозорливостью, а решительностью командующего. Отдавать приказы на открытие огня – это было круто. Главное, без оглядки на Москву, не выпрашивая у наркома позволения воевать… – Проходи, Василий Андреевич. Долго тебя не задержу. Прежде всего хочу поздравить с успешным началом боевых действий. Русакову эти слова командующего польстили, но он счел нужным поскромничать: – Да, немцы понесли потери, но и мои не все вернулись. – На войне, как на войне! Вот что. Этот авианалет был первым, но не последним. Надо отучать немцев от дурной привычки бросать бомбы, где попало. Короче. Готовьте бомбардировщики к ответному визиту. Необходимо как можно скорее совершить авианалет на Констанцу и Плоешти. Даже не так – на Плоешти и Констанцу. Нефтяные промыслы – это цель номер один. Немецкие танки работают на синтетическом бензине, который вырабатывается из угля, но он не годится для самолетов, им потребен высокооктановый бензин, а его можно получить лишь из нефти. Добыть которую, кроме как в Румынии, ну, еще маленько в Венгрии, немцам просто негде. – Понятно, товарищ командующий. Сделаем. – Сделаете так. Нанесете три удара по Констанце: первый – составом тридцать три «ДБ-3» и двадцать семь «СБ», второй – семь «ДБ-3», и третий – девять «ДБ-3», а также удар по Бухаресту составом шесть «СБ». Самолеты 96-й эскадрильи Дунайской флотилии пусть отбомбятся по румынским портам на Дунае. Готовьте самолеты – операцию проведем в ночь на 25-е. А я слетаю в Одессу, договорюсь с командующим Южным фронтом – негоже посылать одни бомберы, им нужно сопровождение истребителей. Нашим не хватит дальности, а вот если взлетать с аэродромов Аккермана или Болграда… – Это было бы очень желательно! – Да уж… Нам обещали перегнать эскадрилью «Пе-2», и еще я выбил порядка сотни «ТБ-3». – Староваты «туберкулезы»… – заметил Русаков. – Тихоходы они. – Это да, но вам ли не знать, что как раз эта их тихоходность обеспечивает точность бомбометания. А я еще постараюсь подвести к целям наших разведчиков-диверсантов, чтобы они «подсветили» их из ракетниц. – Отлично! – бодро ответил Русаков и замялся: – А разрешение наркома?.. Октябрьский внимательно посмотрел на командующего ВВС. – Разрешение бомбить врага, напавшего на нашу родину? – мягко спросил он. – Немцы сбрасывают бомбы на Измаил, Одессу и Крым, румынские мониторы уничтожают наши погранзаставы на Дунае… Русаков покраснел. – Ступайте, Василий Андреевич. Будет вам разрешение. Октябрьский помнил, что «в тот раз» разрешение наркома пришло лишь поздно вечером, но сейчас он не был намерен ждать. Хотя он понимал генерал-майора. Ведь первая директива из Москвы не предусматривала переноса боевых действий на территорию противника, и его приказ может быть расценен как провокационное самоуправство. Ничего, переживем какнибудь… Октябрьский улыбнулся. Сейчас он испытывал великолепное чувство свободы и легкости – его душу не сковывал, не угнетал страх. Было такое ощущение, что прежняя боязнь осталась в том будущем, в которое уже не хотелось возвращаться. Да и чего ему бояться, прожившему семьдесят лет? Самое страшное, что с ним может случиться здесь, – это позор. Тот самый, который остался в будущем, которое для него стало прошлым. Безумный выверт, но все именно так. Самое главное, в чем можно признаться лишь себе, кроется в истинной правде – участвовать в неведомом Эксперименте он решился не для того, чтобы изменить ситуацию в Севастополе, а по иной причине – снять с себя вину. Здесь и сейчас, в Севастополе, в первый день войны, он еще ни в чем не провинился, никого не предал, не совершил ни одной из тех ошибок, за которые потом бывает стыдно. Все впереди. И вот именно для того, чтобы не повторились послевоенные ад с чистилищем, чтобы не выть, не плакать, он должен будет сделать то, что обязан, – возглавить оборону Севастополя и победить. Он будет воевать здесь, за ГБ, за Крым, будет драться с немцами. Если Москва поможет ему в этом – хорошо, если нет – обойдемся. А если будет против, то он ни за что не выйдет из драки. Пусть ему грозят Кузнецов, Берия и Сталин втроем, он не отступится от своего. Да, надо было дожить до старости, оказаться за неделю до смерти, чтобы понять одну простую вещь: лучше погибнуть, сохранив честь, чем влачить жалкое существование бесчестного дристуна! * * * 11-я немецкая армия, 3-я и 4-я румынские, входившие в состав группы армий «Юг», наступали по всему фронту. Формально войска, находившиеся на территории Румынии, должны были подчиняться «кондукэтору» Антонеску, но фактически всем рулил командующий 11-й армией генерал-полковник Риттер фон Шоберт, которому румынский диктатор поручил разработку «всех директив и приказов, касающихся совместного ведения войны». |