Онлайн книга «Пуговицы»
|
Наверное, это ее задело за живое. И она сразу выдала мне полную информацию, не хуже «Гугла»: — Во-первых, остановить кровотечение, во-вторых, будить через каждые три часа для проверки состояния сознания. Если все в порядке — просто дать отдых. Но! — Она подняла свой медицинский палец вверх. — В случае черепно-мозговой травмы вам без «скорой» не обойтись. — Как эту травму распознать? — лихорадочно спросил я. — Ну… Если на месте раны заметно вдавленную кость черепа или еще что-то подобное — неровности, обломки… Вокруг Лининой раны ничего подобного не было, и я вздохнул с облегчением. Взял обезболивающее и направился к выходу. Когда вернулся, Лина спала, тяжело дыша. Я посмотрел на часы: сейчас проснется мать. Надо ехать. Итак, через три часа я сюда вернусь, чтобы «проверить состояние сознания». А что дальше? Дальше, черт побери, увидим… * * * Следующие пару часов я что-то жевал за завтраком, который героически приготовила мать, то отвечал невпопад, заглядывая в планшет, на экране которого появлялись заголовки новостей. «Майдан зверски зачистили. Десятки раненых. Десятки задержанных. Такого Украина еще не видела…» «Нужно разобраться с теми, кто не давал установить елку и каток…» «…Открыто уголовное производство по факту превышения служебных полномочий милиционерами в ночь на субботу на площади Независимости…» «…полковник милиции запаса сообщил, что высшее руководство МВД заставляет в приказном порядке ложиться в госпиталь МВД сотрудников спецподразделения «Беркут», которые принимали участие в противозаконной акции разгона мирной демонстрации на площади…» «…искусственно создается видимость «пострадавших» милиционеров для оправдания незаконного применения грубой силы против мирных людей…» Даже премьер-министр утром разродился спичем: «Я глубоко возмущен и обеспокоен тем, что произошло ночью на майдане Независимости. Те сведения с разных сторон, которые у меня есть на данный момент, не позволяют сделать однозначные выводы: кто несет ответственность за эту провокацию… Я не раз говорил и повторю: люди, законно и мирно выражающие свой протест, — это наши сограждане, права которых мы обязаны защищать. Эти люди выражают поддержку европейской интеграции, то есть той политике, которую проводили и будут проводить Президент и Правительство. Мы ценим их мнение, их позицию и ведем с ними диалог, как и с другими членами нашего общества…» Хоть к ране прикладывай! А на Михайловской площади в это время собирались люди… Я должен сходить к Лине, покормить ее, дать обезболивающее. Успокоить? Но — чем? Она была уверена, что это — начало победы. Я думал иначе. После неожиданного, резкого, авторитарного и не аргументированного до последнего дня очередного отката в прошлое, после митингов, которые продолжались пять дней, а особенно после сегодняшней ночи вопрос «что делать» менялся на более актуальный — «что дальше?». И это «дальше» — не на перспективу (ведь перспектива, на мой взгляд, была одна и довольно оптимистичная: пути назад не будет!). А «дальше» — в ближайшие часы. Сегодня, после расправы над студентами, мы все проснулись в другой стране. Это было очевидно. Но… Но мы просыпались и… засыпали в ней неоднократно. Хотя как раз именно сейчас так ярко и так четко была видна «вся картина в целом»: то, как безумно, непримиримо, жестоко и беспринципно правящая партия защищает свои интересы и свое «приобретенное непосильным трудом» имущество. Кстати, интересы, имущество, но — не честь! Честь потеряли и военные руководители различных рангов. Даже не так! Честь потеряли мужики. Просто подарили власти то, что испокон веков среди военных называлось именно кодексом чести: не бей лежачего, не бей безоружного, не бей женщин… Честь потеряли и «карманные прокуроры». И «рядовые граждане», которые сделали свой выбор в пользу куска дешевой колбасы. Но они проигрывают! — Что? — позвала меня мать. — А че? — не понял я, хотя заметил, что моя рука сжата в кулак. — Ты что-то сказал? — Я? Нет… …Рано или поздно они проигрывают и, к сожалению, заставят стоять в позе просителя и своих потомков. Рано или поздно они предстанут перед судом собственной совести или — перед судом народа. Или перед тем ПОСЛЕДНИМ, в который пока не верят, ведь думают, что будут жить вечно. А вот что дальше — для других? Для Лины? Николая? Для меня? Неужели мы будем снова мерзнуть на Майдане — и ничего не «вымерзнет», кроме того куска колбасы в виде брошенной нам бумажки с подписью, из-за которой все началось?! Но теперь она, эта подпись, будет сделана кровью. Той, что текла из-под шапки «ослика»… — Ты куда? — услышал в прихожей голос матери. Оказывается, я уже стоял одетый на пороге. То есть все, что делал, — делал механически. А в голове, словно у Гамлета, крутилась одна мысль — «Быть или не быть?». Посмотрим? В телевизоре?! На экране компьютера?!! — У меня дела, ма, — сказал я. Пробежал, обутый в комнату, включил ей «Бриллиантовую руку», поцеловал в лоб: — Отдыхай. Продукты я куплю. — Ты мне сегодня не нравишься. Что-то случилось? — Ничего, м… Я выскочил и закрыл дверь. * * * Хорошо, что я оставил в квартире молоко, сосиски и еще какие-то продукты, которые успел купить по дороге из аптеки. Ведь, когда я вбежал в дом и тихонько, чтобы не разбудить Лину, прокрался в спальню — ее там не было. Однако на кухонном столе со следами «быстрого перекуса» лежала записка: «Босс, дорогой! Спасибо. Не волнуйтесь: родителям позвонила, чувствую себя более или менее, двери захлопните. Простите: иначе не могу… Ваш Осел»… Да, «Осел» был упрямым, это я знал точно. Пожалуй, побежала на Михайловскую. Не теряя времени, пошел туда же. Метро было забито людьми. Но никто ни о чем не говорил. Никто не знал и не интересовался, кто и куда едет, — ни призывов, ни лозунгов, ни веселых лиц. Все было не так, как в 2004-м или в самом начале протестов. Дело, начатое так ностальгически-весело, с сегодняшнего дня запахло кровью. На Михайловской люди тихо рассказывали историю прошлой ночи, растерянно здоровались со знакомыми, ходили из конца в конец. У ворот собора, как грибы, выросли столики, за которыми сидели волонтеры — собирали еду, одежду, лекарства, создавали списки тех, кого надо разыскать, раздавали листовки. |