Книга Время-судья, страница 30 – Татьяна Полякова

Отдел кадров был представлен двумя дамами: Аглаей Степановной, женщиной пенсионного возраста, и ее помощницей или секретаршей, этого я не знала. О стремлении Аглаи к порядку ходили легенды. Моя мама закатывала глаза, лишь только речь о ней заходила, и утверждала, что отец Аглаю побаивался. Насчет «побаивался» не знаю, а вот то, что она позволяла себе делать ему замечания, факт неоспоримый. Пару раз сама при этом присутствовала. Правда, высказывалась Аглая вежливо и, безусловно, пеклась о благе фирмы. Следовательно, и о благе ее хозяев.

Помощнице было уже лет сорок, но ее упорно называли Леночкой все кому не лень. Несмотря на немалый возраст, она была до того наивна, что зачастую ставила граждан в тупик, а иногда начинало казаться, что это вовсе не наивность, а самая настоящая глупость. Однако Леночку все любили и так далеко в своих оценках не заходили, нрава она была веселого и начинала хихикать по малейшему поводу. Как они уживались с Аглаей, для меня загадка, но уживались уже лет десять как минимум.

В просторной комнате, которую они делили с Аглаей, Леночка находилась одна. Это было безусловным везением. Вопрос, сколько времени у меня есть.

– Привет, – с широкой улыбкой произнесла я.

Леночка улыбнулась в ответ и сказала:

– Ой, Анечка. Какое платье у тебя красивое. Так тебе идет. Наверное, дорогое?

– Не очень. А где Аглая Степановна?

– Ой, а ее уже сегодня не будет. – Почти все свои высказывания Леночка начинала с этого самого «ой». – Аглае Степановне имплант поставили и, видно, неудачно. Щеку так раздуло, ужас. Час назад уехала, больше не было сил терпеть. Кошмар, да? Дерут такие деньги за эти импланты, да еще настрадаешься. Я бы, наверное, лучше без зубов стала ходить.

– Значит, ее сегодня не будет? – изобразив на физиономии огорчение, близкое к отчаянию, задала я вопрос. – А она мне так нужна… Может быть, вы мне поможете?

– Ой, да конечно. Я с удовольствием. А что надо?

Я устроилась в кресле возле ее стола и принялась врать:

– Моя подруга учится на журналистку. Проходит практику в одной газете, папа помог. Сейчас с практикой беда, проходи где хочешь. Хорошо, у папы знакомый редактор. – Я решила, чем больше сведений, тем лучше, в надежде, что Леночка в моих словесах начнет путаться. – Подруге надо статью написать. Если в редакции статья понравится, ее даже напечатают. По крайней мере, обещали. И мы знаете что придумали? Рассказать о тех, кто проходил практику в папиной фирме. Как сложилась их дальнейшая судьба и все такое, а практика в фирме – это вроде старта. Понимаете? По-моему, интересная идея. И папе будет приятно. Опять же, неплохая реклама для фирмы. Вы как считаете?

– Ой, так здорово. Вы просто молодцы. Принесешь мне газету?

– Если статью напечатают. Для этого надо очень постараться. Мне нужна ваша помощь. Списки всех, кто проходил практику в нашей фирме, за последние шесть лет. Наверное, таких немного, но подходящие герои для статьи среди них, надеюсь, найдутся.

– Ой, мы ведь их на работу не устраивали, они же просто практику проходили. В журнале сотрудников их точно нет.

– Уверена, у Аглаи Степановны есть какая-то специальная папка.

– Позвонить ей?

– Неудобно, если она сейчас у зубного. Может, сами посмотрим?

– Архив у нас вон в том шкафу, – поднимаясь из-за стола, сообщила Леночка.

Папка нашлась быстро. На ней синим фломастером было выведено: «Практиканты». И содержались сведения за восемь лет.

– Сможете мне отсканировать списки?

– Конечно. Только знаешь что, Аня, Аглае Степановне об этом не говори. Она не любит, когда документы отсюда выносят.

– Какие же это документы? Просто списки практикантов. Но я, конечно, ничего не скажу.

Вернувшись к рабочему столу, Леночка отсканировала списки, в каждом было по три-четыре фамилии, адреса и год рождения. Мне не терпелось заглянуть в них, но я ждала, когда Леночка, закончив работу, аккуратно сложит их в папку-файл и, наконец, протянет мне.

– Это будет нашей тайной, – подмигнула я.

– Ой, я обожаю тайны! – воскликнула Леночка и даже в ладоши захлопала.

– Спасибо. Ну я пойду?

Уже стоя возле двери, я махнула рукой на прощание и убрала папку-файл в сумку. На мое счастье, в коридоре никто не встретился, значит, и объяснять ничего не придется.

Я спешно покинула офис и направилась к машине Берзиня. Завидев меня, он вышел из своего джипа, открыл заднюю дверь и достал букет белых роз, примерно в половину моего роста. Цветов никак не меньше пяти-шести десятков, удивительно, как он их держал-то одной рукой. Сунув букет мне, он сказал со смешком:

– Привет, красотка. Я успел соскучиться.

– Ты взялся за меня всерьез, как погляжу, – хмыкнула я, не зная, что делать с букетом.

– У меня далекоидущие планы.

– Я в восторге, но можно меня ненадолго избавить от цветочков? Они тяжелые.

Он подхватил букет и сунул его на заднее сиденье, после чего помог мне сесть в машину. Проходящие мимо девицы смотрели с такой откровенной завистью, что я невольно чертыхнулась сквозь зубы. Берзинь сел за руль и спросил весело:

– Ну как дела?

– Пребываю в эстетическом шоке. Ты такой прекрасный, букет такой прекрасный, твоя машина тоже прекрасна, и за что мне все это счастье?

– Иронизируешь? – хмыкнул он. – Прячешься за юмор? И как, помогает?

– Не очень.

– Такой девушке, как ты, конкуренции бояться глупо. Это мне следует переживать, вдруг ты найдешь кого-нибудь получше.

– А я переживаю? – удивилась я. Берзинь засмеялся:

– Детка, да мы просто созданы друг для друга.

– Не уверена, но ладно.

Горя нетерпением, я достала из сумки папку, Берзинь перестал ухмыляться и спросил:

– Поход прошел удачно?

– Надеюсь, – ответила я, извлекла из папки листы с фамилиями и быстро нашла нужный год.

На листке было всего четыре фамилии: две мужские и две женские. Николаев сказал, что девушку звали Анастасия. Первым делом я посмотрела на инициалы: «А.Д.», потом взгляд уперся в фамилию, и по спине прошел холодок. Нет, не холодок, арктический холод. Лопахина А.Д. Анастасия Денисовна? Так звали девушку, чей труп обнаружили под мостом. Можно было помечтать: это просто однофамильцы, а практикантка вовсе не Анастасия, а Анна и к отцу не имеет ни малейшего отношения. Или Николаев с именем напутал, и звали подружку отца как-то иначе, и сейчас она жива-здорова. Но картинка уже складывалась, и я точно знала: это та самая девушка. Потому отец и получил письмо с газетной вырезкой. Кто-то напомнил ему о гибели подруги. Вот только как эта самая гибель может быть связана с моим отцом?

– Эй, в чем дело? – услышала я и вздрогнула от неожиданности, успев забыть, где и с кем нахожусь. – Знакомая фамилия?