Онлайн книга «Чароплет»
|
Но это Никодимуса не беспокоило. Ловко отлепив со спины пять разрывных текстов, он прицепил их к только что запущенным фразам-наводчикам и, перехватив поудобнее сперва одно, толкнул вперед. Десять футов взрывной текст проскользил по наводчику, а потом с едва слышным щелчком сработал заключительный абзац-детонатор, и текстовая глыба обрушилась на цель. Ликантроп исчез в фонтане расплавленных букв, разлетаясь на сотню ошметков размером не больше головки сыра, а еще секунду спустя долину сотряс громовой раскат. Остальные ликантропы присели и принялись озираться в недоумении. Никодимус запустил вторую текстовую гранату. Еще одного ликантропа разметало в клочья. Теперь остальные, не дожидаясь продолжения, кинулись за деревья. Скиталец попытался призвать их к порядку, скалясь и рыча, но потом и сам последовал их примеру. Никодимус ухватил три оставшиеся наводящие фразы, которые заплясали в воздухе, словно удилища с клюнувшей рыбой. Через несколько мгновений они затихли, из чего следовал вывод, что ликантропы укрылись за стволами. И тогда Никодимус метнул оставшиеся три гранаты, выдержав секундный интервал между первой и второй и гораздо дольше перед третьей. Хотел продемонстрировать, что никуда не торопится. Получилось. Трое ликантропов опрометью метнулись прочь из рощи. Один из оставшихся, словно свихнувшись, с рыком отбивался от невидимого противника, который раз за разом валил его на землю. Никодимус скривился. Еще один дух. Только ликантроп, в отличие от какографа, не способен развеивать текстовые призраки одним прикосновением, поэтому невидимые челюсти медленно, но верно раздерут его в кровь. Минуту спустя точно такой же атаке подвергся другой ликантроп. Третий без оглядки пустился наутек. Никодимус посмотрел на расплывающийся силуэт Скитальца. Чудовище, поспешив на помощь адепту, каким-то чудом расшвыряло призраков. Но теперь уже волк, напуганный и растерянный, кинулся на своего повелителя. Тот взмахнул огромной когтистой лапой, отвешивая несчастному оплеуху, и в ночи отчетливо прозвучал треск проломленного черепа. Последний ликантроп сбежал. Никодимус остался со Скитальцем один на один. Чудовище снова завело свой речитатив. – Джей Амбер! – выкрикнул Никодимус. Силуэт сразу же обрел резкость. Стало видно, что из ликантропского тела в районе грудной клетки и живота выпирает паразитирующий торс Скитальца. – Джей Амбер-р-р… Дже-е-ей Амбе-е-е-ер… Дже-е-е-еймбе-е-ер, – тоскливо завыло чудовище на разные лады. Никодимус ждал. – Ловишь меня в словесный капкан. Капкан, как он. Заклеймил моим же именем. Забрал, бер-р-и. – Он повернулся к Никодимусу. – Будешь жечь глаголом, ранить острым словом. Черная душа, Никодимус. Черствая. Клеймит словом и мажет рот навозом. Никодимус не понимал, что все это значит. Но его это мало волновало. – Джей Амбер! – выкрикнул он снова. – Джейамбе-е-ер, – взревело чудовище, словно подстегнутое кнутом. Плечи его опустились, он весь ссутулился, сжался, будто признавая поражение. А потом вскинул голову, втягивая носом воздух. Огромный ликантроп вразвалку двинулся к одному из павших собратьев, широко распахнул пасть, и оттуда высунулась голова с плечами, густо перемазанная чем-то блестящим и вязким – наверное, слюной. – Голод не тетка, в лес не убежит, – раздалась очередная порция бреда, и протянувшаяся из пасти блестящая рука потащила тушу растерзанного ликантропа поближе, чтобы удобнее было чавкать. – Джей Амбер! – воззвал Никодимус. Словно огромный длинный язык, человеческое тело втянулось обратно в пасть. Чудовище встало на дыбы, задрав в воздух передние лапы. – Сволочь, прочь! – огласил окрестности истошный крик. – Прочь, сволочь, и не трогай меня, не лезь ко мне своим каленым словом, своим закаленным алмазным умом. Вываляй свои глаза в грязи, вываляй свои… Никодимус отлепил и метнул в труп рядом со Скитальцем фразу-наводчик, а потом плавным движением запустил гранату. Чудовище опрокинула на бок волна крови и костной шрапнели. – Ну же, Джей Амбер! – крикнул Никодимус. Скиталец вскочил и ринулся на него. Никодимус закинул руку за голову, нащупывая самое мощное свое заклинание, однако в десяти шагах Скиталец, остановившись, присел на задние лапы. – Ты напал на женщину в моем лагере, – начал Никодимус. – Чарослова и целительницу. Ты похитил ее память и слух. Чудовище замотало головой. – Нетнетнет! – Да. – Не было там памяти в помине. И слуха слыхом не слышно было. – Заткнись. Скиталец припал к земле. – Что ты с ней сделал? – Должен был поймать тебя днем с огнем, чтоб сверкал изумруд и алмазный разум завершился разом. Но я хотел ее посмотреть, пощупать, узнать, что она такое есть. А он колется, он жжется как лед. Он у нее. Весь у нее. – Что у нее? – Алмазный разум. Весь ра-а-а-зом! Никодимус угрожающе шагнул вперед, и чудовище съежилось. – Не юли, объясни толком! Что у нее? Скитальца била дрожь. – Демон не знал, что я могу ее схватить. Память запамятовала, слыхом не слыхивала. Никодимус глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. – Поэтому ее праязык так ярко сияет? Скиталец кивнул. – А теперь второе чадо прибыло в город, прямо от маменьки. Нашей маменьки. Любимое чадушко. – Второй дракон? Чудовище, содрогнувшись, попятилось. – В страшном сне не приснится. У них разум не испорчен, не чета нам. Нам. Ням-ням. У них разум хрустальный. Кристальный. – У кого? – У демонов. У драконов. – Он потряс головой. – Демонический разум подобен алмазу. – Да объясни ты по-человечески! – У них разум стерильный, стиральный, стабильный. Никодимуса захлестнула ярость. – Ты можешь вернуть Франческе память или слух? – Нет-нет-нет. Ни в жизнь. Ни в жизни там такого не было. – Как ты нашел наш лагерь, который мы столько времени благополучно скрывали? В распахнутой ликантропской пасти мелькнуло слюдяное человеческое лицо. – Тайфон отдал мне Дедре, чтобы утолить голод, а голод не тетка, и с нею в глотке мы узнали, где ковчег. Никодимус почувствовал подступающую к горлу тошноту. – Ты сожрал тело Дейдре? Чудовище снова поежилось, в этот раз явно от удовольствия. У Никодимуса затряслись руки. – А ковчег Боанн, что ты с ним сделал? – Расколол, как орех, и высосал алмазное ядрышко. О-о-о, как оно царапалось в кишках! |