Книга Эона. Последняя заклинательница драконов, страница 93 – Элисон Гудман

Я взяла с изогнутой полки за спиной один из мореходных инструментов. Это оказался латунный компас или что-то подобное; его круговая шкала поблескивала в свете трех огромных настенных ламп. Я вертела компас в руках снова и снова, радуясь, что могу хоть на чем-то сосредоточиться. И даже сквозь тревогу ко мне пробилось осознание, что мастер Тозай не просто рыбак, вдруг ставший бойцом сопротивления, в чем он пытался всех убедить. Он поспешно убрал звездные карты, заваливавшие стол, и двигался все быстрее, пока мы с Лилией молчали – ни одна не пыталась заговорить первой. Юнга вернулся, торопливо заварил чай и с поклоном удалился.

– Я оставлю вас наедине, моя леди. Знакомьтесь.

Тозай сунул последний свиток в одно из аккуратных отверстий в перегородке, затем окинул взглядом напряженное лицо и стиснутые руки Лилии и, быстро поклонившись, скрылся за дверью.

Над нами раздавались голоса, джонка скрипела, рассекая воду. Я вернула компас на полку.

– Налить тебе чаю? – спросила.

Лилия наконец подняла голову. Хотя время смягчило строгие линии ее лица, оно оказалось примерно той же овальной формы, что и мое. Возможно, подбородок менее упрямый и нос подлиннее, но губы точно так же изгибаются вверх, и глаза расставлены столь же широко. И я прекрасно знала это выражение, ведь сама не единожды надевала подобную бесстрастную вежливую маску, дабы не раздражать хозяина или хозяйку.

– Нет, прошу, позволь мне, моя леди. – Шагнув к столу, Лилия подняла заварочный чайник и ловко наполнила первую чашу.

Я прикусила губу. Похоже, она не могла преодолеть гору, коей виделось мое нынешнее положение.

– Спасибо, – сказала я… и, глубоко вдохнув, преодолела собственную вершину. – Мама.

Рука Лилии задрожала, чай пролился на стол. Она медленно поставила чайник, бережно взяла первую чашу и с поклоном протянула мне. Едва я взялась за подношение, мы обе замерли и уставились вниз на наши соприкоснувшиеся ладони. Одинаково длинные пальцы, и большой почти под прямым углом…

– Я нас руки похожи. – Я поморщилась от собственного не очень-то радужного тона и взяла чашу.

– У моей матери были такие же, – тихо произнесла Лилия и взглянула на меня, будто невзначай. – У Чарры. Твоей бабушки.

– Чарры? У меня ее посмертная табличка.

– Ты ее сохранила?

Я мысленно поблагодарила Делу.

– Да, и другую тоже.

От внимания мамы не укрылось подчеркнутое слово, и она отвела глаза. Она что-то знала о Кинре.

Поставив чашу на стол, я достала кошель и вытряхнула на ладонь посмертные таблички. Дрожащим указательным пальцем Лилия коснулась дощечки Чарры и вдруг вытянула из-под одежды потертый тканевый мешочек, висевший на шнурке на ее шее. Открыв его, она извлекла еще одну реликвию – точную копию таблички Чарры.

– Я сделала две, когда моя дорогая матушка скончалась… да покоится ее дух в садах божественного наслаждения. Я знала, что сразу после ее смерти он захочет избавиться от тебя, и должна была оставить тебе хоть какую-то связь с семьей. Со мной. – Лилия вновь погладила дощечку. – Он боялся Чарру.

В горле застрял горький ком.

– Ты о моем отце?

Она натянуто рассмеялась:

– Нет, не о твоем дорогом отце. Чарра любила его как собственного сына. Нет, он умер… утонул в жуткий шторм из тех, что бушевали в Год Свиньи. Разве ты не помнишь?

Я покачала головой и увидела боль на материнском лице.

– Прости. Я почти ничего не помню.

– Полагаю, этого следовало ожидать. Тебя едва исполнилось четыре, когда он ушел к предкам. А годом позже я вышла за другого. – Лилия внимательно на меня посмотрела. – Ты и своего отчима не помнишь? И того, что произошло?

– Нет.

– Наверное, оно и к лучшему, – мрачно произнесла она. – Он говорил, что обеспечит всех нас – тебя, меня, твоего брата, даже Чарру, – но когда настали трудные времена, заявил, мол, ему ни к чему бесполезная дочь другого мужчины. Хватит и того, сказал он, что я выращу чужого сына. Он продал тебя в рабство.

– Почему ты ему позволила? – Вопрос прозвучал слишком резко.

– Позволила? – Лилия озадаченно нахмурилась. – Он был моим мужем. Разве я могла перечить?

– Ты хоть пыталась?

Я бы сражалась за свою дочь. Сражалась изо всех сил, как бы ни было трудно.

Лилия отвернулась от завуалированного обвинения.

– Я умоляла поручителя продать тебя в какой-нибудь дом прислугой, – едва слышно прошептала она. – Он выполнил просьбу?

– Да.

Отчасти правда – я начинала как одна из работниц кухни. Да и какой смысл рассказывать ей всю историю? О том, как жена хозяина, заметив его внимание к нам, сослала всех девчонок на соляную ферму, о долгих днях удушья и ночах, что я провела, затаив дыхание и прислушиваясь к тяжелой поступи надсмотрщика.

– Что случилось с моим братом?

Лилия будто разом постарела, уголки губ скорбно опустились.

– Год назад его забрали на военную службу. Он умер во время набега на Транг Дейн.

Внезапно меня окутало холодом потери, хотя в действительности эта женщина и ее сын были для меня незнакомцами. И все же сердце ныло по утраченной возможности иметь семью. Или, может, виной всему застывшее на лице матери горе.

Она выдавила улыбку и нерешительно коснулась моей руки:

– Я думала, что у меня никого не осталось. А потом пришли люди мастера Тозая.

– Ты же знаешь, почему ты здесь?

Лилия покачала головой:

– Мастер Тозай сказал, будто меня могут использовать против тебя… и все же я не понимаю как. Я ведь никто.

– Ты мать Зеркального заклинателя, – произнесла я, внимательно за ней наблюдая. – И ты, может, и трепещешь перед сим званием, но явно не удивлена самим существованием женщины-заклинателя, как все остальные, не так ли? – Я улыбнулась, пытаясь сгладить резкие слова. – Ты видишь драконов, мама?

Лилия прямо посмотрела мне в глаза:

– Дочь, еще несколько недель назад женщина, утверждающая, что видит драконов, оказалась бы либо среди других безумцев, либо мертва.

Я стиснула ее плечо:

– Ты знала, что я могу их видеть.

– Все женщины в нашей семье могли. Это наш секрет.

– Что ты можешь рассказать о Кинре? – Мать отступила, вырвавшись из моей хватки, но я шагнула следом. – Прошу, расскажи, что знаешь. Это куда важнее, чем тебе кажется.

Она облизнула губы.

– Я дала тебе табличку. И научила стишку.

– Какому?

Она наклонилась ближе:

– Тому, что передается от матери к дочери.