Онлайн книга «Своя-чужая боль, или Накануне солнечного затмения. Стикс»
|
– Почему же? – выдавил наконец Иван. – Не надо молчать. Если что есть – говорите. Он уже понял, что услышит о себе очередную гадость. Так оно и вышло. – А ты, милок, сам должен понимать. Оно, конечно, дело следственное. Но из окон вылезать по ночам, да от чужих жен, это как-то не по-людски. – Из каких это я вылезал окон? – хрипло спросил он. – Тебе, милок, лучше знать, из каких. – Не видели, а говорите. – Люди видели, они и говорят. А люди врать не будут. Я-то сплю ночами-то. – А кто не спит? Она поджала тонкие губы. Покачала головой: – Да уж вся Нахаловка знает! Да что там! Весь город! А он как невинный младенец глядит! У-у-у! Следователь! Постыдился бы! Все знают, какое ты расследование проводишь! В чьей постели! – постепенно расходилась она. – Пойдем, – потянул он за рукав Руслана. И повторил: – Пойдем. Они уже отошли от новенького забора, а старуха все не унималась, бубнила им вслед: «Следователь. Вот она, власть! Налоговой мне грозится! Я вот сама на тебя напишу! Следователь!» А он шел по главной улице и все ждал: сердце подскажет. Но оно молчало. Все вышло просто: в окне, на втором этаже шикарного особняка он увидел очень красивую женщину. И отчего-то задержался. Женщина смотрела на него странно. Испуганно и с ожиданием. Он остановился, поднял голову, улыбнулся: – Мы знакомы? У нее были белые волосы. Как снег. И, кажется, некрашеные. Тонкие длинные пальцы, в них сигарета. Глаза голубые, огромные. Лицо бледное, а брови и ресницы угольно-черные. Он подумал, что женщина похожа на вампира. Сходство усиливала алая помада на ее губах. И еще она была почти бестелесной. Не только бледна, но и невероятно худа. Эта женщина его пугала. – Мы знакомы? – повторил он вопрос. Женщина вздрогнула, оглянулась, потом выбросила окурок в окно. Окурок перелетел через забор, упал рядом с ним. Она закрыла окно и исчезла в комнате. Он постоял, подождал. Руслан Свистунов нагнулся, поднял окурок. Сказал задумчиво: – С ментолом. А у вас с красавицей, однако, одинаковые пристрастия. Что, хороша? А? Хороша? И вдруг она появилась на крыльце. Высокая, худая, тонкая, словно натянутая струна, почти безгрудая, бедра узкие, как у мальчика. Потянулась к нему: – Иван! Он в третий раз повторил: – Мы знакомы? Она словно споткнулась, опустила руки, оглянулась, проверяя, нет ли кого поблизости, спросила негромко: – Почему не отвечает твой мобильный телефон? Я звоню, звоню… И тут из дома раздалось: – Лора! Куда ты делась? Лора! С кем ты там базаришь? На крыльце появился плотный потный мужчина с бритой головой и с синей наколкой на плече. Был он по случаю жары в одних семейных трусах, без майки. На трусах резвились забавные разноцветные рыбки. Полосатые. На животе, где ткань натягивалась, они раздувались до неприличия и казались не забавными, а просто жирными. – Ты, козел! – увидев его, рявкнул мужик. – Тебе че, мало, что ли? Сейчас добавлю! – Славик, перестань! – тут же вцепилась в плечо бритоголового платиновая блондинка. Ногти у нее были острые и тоже алые. – Это кто козел, мужик? – ощерившись, шагнул вперед Руслан и руками вцепился в чугунную решетку затейливой калитки. – Да не ты, рыжий, дружок твой. А хочешь, и тебе навешаю… – нецензурно выругался бритоголовый. Выругался искусно, с чувством, со знанием дела и любовью к процессу. – Давай, иди сюда. Козел. – Руслан, не надо, – негромко сказал Иван. – Я сам спрошу. Не надо. Он подошел вплотную к решетке, замялся, неуверенно посмотрел на бритоголового: – Извините… – Че? Извините? Я тебе извиню! Народ базарит, ты с неделю возле моей бабы крутился! Че, опять дорогу вспомнил? Козел! Я тебе сейчас навешаю! И вновь нецензурная брань. Самая обидная, какая только может быть. Иван невольно поморщился. – Ну все! Достал! – Свистунов рванул на себя калитку. Следователь Мукаев среагировал мгновенно: – Назад! Капитан Свистунов, назад! Вы при исполнении! – Ну уж нет! Мой рабочий день закончен! Я ему сейчас… – Замок был какой-то хитрый, разгорячившийся Руслан никак не мог с ним справиться. – Из полиции, че ли? – Славик напряженно что-то соображал, морща лоб. – Е! Лора? Этот козел, извиняюсь, мужик, мент, че ли? Ну ты нашла с кем спутаться! Ё! – Ты, а ну выйди! – крикнул ему Руслан. – Выйди, разберись! Я тебе сейчас мигом организую две ночи на нарах! Славик ухмыльнулся: – Ищи дурака! Давай вали отсюда, мент. У меня все по закону. Я честный предприниматель Бушуев, налоги государству плачу. У меня это… Личный адвокат, во. Я тебя козлом, извиняюсь, назвал, потому как ты не при погонах. – Считай, что никто тебе не сказал, что я мент! Иди, я тебе как частное лицо честную буржуйскую морду разобью! – Сука! – Славик сплюнул, рванул было резинку трусов, потом сдержался: – Давай, проходи мимо. Это мой дом и моя баба. А на вас, ментов, тоже управа есть. – Послушайте, перестаньте, – не выдержала блондинка. – Иван Александрович заходил ко мне исключительно по делу. – Александрович! Ха! – сплюнул в клумбу с розовыми кустами Славик. – Найдем методы и на Александровичей. А тебе, Лорка… А ну в дом! – Славик… – В дом, я сказал! Она исчезла, Славик, прищурившись, посмотрел на Мукаева: – Значит, следователь, бабу мою обрабатываешь? Учти: я тебя предупредил. Тебе, видно, в прошлый раз мало показалось? – Мы уже встречались? – спросил он. – Ну сука! – Славик снова щелкнул резинкой трусов. – Я те щас встречусь! На этот раз бритоголовый сдержался явно с трудом. – Надо его в прокуратуру повесткой вызвать, – негромко сказал Свистунов. – Могла быть драка между вами на бытовой почве. И удар по голове. Здесь, в этом доме. Надо бы его потрясти. – В прокуратуру! Перебьетесь! Чихал я на вашу повестку! Суки! Тронете меня или мою бабу, я вам… Славик еще раз смачно выругался, повернулся к ним спиной и громко хлопнул дверью. В окне на втором этаже мелькнуло бледное Лорино лицо. Она крутила в воздухе тонким пальчиком, словно набирая цифры на телефонном диске. «Позвони», – понял он. Кивнул, потом пожал плечами: а куда звонить? Кому? Как ее фамилия? – Ты думаешь, этот боров мог меня наркотиками неделю пичкать? – спросил он у Руслана. Тот вдруг разгорячился: – Мука, я тебя не узнаю! Да если бы раньше кто-то назвал тебя козлом, ты бы его порвал! Кто бы посмел? А сейчас: «извините…» Да что с тобой?! |