Онлайн книга «Хозяйка истории. В новой редакции М. Подпругина с приложением его доподлинных писем»
|
26 ноября Жена Спартака была пророчицей. Дионисийское вдохновение. В экстазе она предсказывала мужу всевозможные победы. Спартака приводят в Рим продавать в рабство. Ему снится, как холодная змея обвивает его лицо. (Володьке приснилось недавно, что он в водолазном шлеме.) Предсказание жены Спартака: великое могущество и грозный конец. Я — воздерживаюсь. Хотя он и просит: — «Скажи мне, кудесник, любимец богов, что сбудется в жизни со мною?» [82] Не скажу. Не узнаешь. Нельзя. Табу [83]. 27 ноября Еще о женах. Жены других вождей рабов (например, Евна и Сальвия) тоже пророчествовали. А их героические мужья этим пользовались. Пропаганда идей и тому подобное. Муж и жена — одна сатана. А о технике — ничего не известно. 3 декабря Примчался как угорелый. Опять с цветами. Значит, что-то серьезное. Плюхнулся на колени, схватил меня за ноги, обнимает. Целует. Дерзит. Я — обреченно: — Ну? — Лена, Леночка, Ленулечка моя дорогая… — и так сжал крепко (а я ведь с тряпкой стояла, готовилась пыль вытереть на книжных полках), что вскрикнула даже. Так и есть. Пакистан все-таки напал на Индию [84]. Нехорошо это. А у самого глаза сверкают. — Что же хорошего, — говорю, — ведь люди гибнут. — Дурочка! Американцы в растерянности! Вот увидишь, они влипнут вместе с китайцами! [85] — Чихать на американцев! И еще раз (как бы сопротивляюсь, что ли?): — Чихать на американцев! Но тут он меня хвать — ловким своим приемом — и я уже у него на руках. И — ах! ах! — и на ложе, на нашем. На нашем ложе страстей. Одетая. (Смех!) Больше ничего не помню. (Раздетая.) Нет, помню, конечно: про бенгальцев, да про их Восточный этот Пакистан, да про любовь, про любовь, про любовь… Бу-бу-бу. Ну и про Киссинджера, как всегда. Про секретное заседание [86]. Ворковал — целовал. Целовал — ворковал. А я слушала. Но только в начале. Выскочила пружина у тахты. Вот так. Потом заметили. Жутко было как хорошо. Ой-йой-йой. Как хорошо. 4 декабря Еще я нечуткая. Нечуткий человек. При моей-то чувствительности, чувственности… Чувственна до бесчувствия. И — увы! Плохо. Плохо. Стыдись. Или все из-за расстояний опять? Эта Бангладеш где? По ту сторону Гималаев или по эту? Даже толком не знаю где. И знать не хочу. И не трогает. А были бомбежки. Совсем не трогает. Много жертв… Умом то есть — да. А чувствами не сочувствую. Соумничаю. Вот то, что тахта никуда не годится, это, конечно, предмет для переживаний. А причастна, причастна… Спим на диване сегодня. День отдыха. То есть ночь. Если высплюсь. 5 декабря Позвонил генерал, поздравил с праздником [87]. 6 декабря Увезли на занятия. После обычной политинформации для всего состава мне уже разъяснили в индивидуальном порядке, что же там у них происходит. Бенгальцев 70 миллионов, как оказалось. Немало. Я и не думала. Путано все. Муджибур Рахман [88] — если верно запомнила. Сидит в тюрьме. Того гляди казнят. Показывали фотографию. Герой. «Наш друг». Ну а я чем помочь могу? Дату казни узнаете? Вы же не этого хотите? Любовь и смерть. Роковое. Не люблю этого. Любовь — моя. Смерть — его. Не люблю. Просила не включать в график [89]. |