Онлайн книга «Уж замуж невтерпеж»
|
Минута, вторая... Они танцевали на краю пропасти в обнимку, как два влюбленных в гей-клубе. «Несомненно, все это скоро кончится, быстро и, видимо, некрасиво...» Если ты останешься жив, я почитаю тебе Бродского, хотя, наверное, ты без ума от Вертинского... Балашов пытался оттащить Виля от пропасти, но получалось у него плохо, каждую секунду они могли упасть туда вместе – у английского детектива могла оказаться кровавая американская развязка. Кира отползла под пальму, где прихрамывая, мирно пасся попугай. Она привалилась к кадке и зачем-то терла ладонями лицо, стирая с него остатки косметики и кровь своего короля. Алевтина Израилевна подозрительно долго не теряла сознание и не задавала вопросов. Элю я схватила за руки и прижала к себе, чтобы она не вздумала сунуться в драку. Виль сбил Балашова с ног. Они покатились, нависая головами над бассейном. В такой диспозиции Балашов потерял преимущества роста и веса, Виль быстро оседлал его, сомкнув руки на шее противника. Мелькнув ягодицей в синий горошек, Балашов голой ногой ударил Виля в пах. Виль, отложив удушение, инстинктивно схватился за ушибленное место. Балашов успел вскочить на ноги. Виль настиг его руками и стал толкать в сторону ямы. Я сильнее прижала Элю к себе и закрыла лицо ей руками. – Пусти! – Эля укусила меня за палец и вырвалась из рук. – Эй, электрик, а ты знаешь, что дома стены помогают?! – Она помчалась, и на бегу, хватая какие-то камни из кадок, стала бросать их в стеклянные стены. Некоторые стекла просто трескались, другие стеклянным дождем со страшным грохотом сыпались на пол. – Эй, электрик! Кира завизжала, попугай тяжело взлетел и заметался по саду. – А не позвать ли нам...?! Виль от грохота вздрогнул, Балашов отшатнулся от края. И тут грохнул выстрел. * * * Выстрел грохнул и потонул в звуке бьющегося стекла. У Виля на лбу появилась темная родинка, как у индийской красотки. Виль постоял секунду, удивленно посмотрел вокруг, и стал падать вниз. Он успел схватить Балашова за край широких трусов, синий горошек поплыл, исказился, треснул, Балашов ударил по теряющей силы руке – он предпочел оказаться жестоким, чем очутиться с голым задом. Я похвалила его мысленно. Где-то на дне бетонной ямы раздался гадкий звук – будто взорвалась водяная бомбочка. Я повернулась к дверям. И поняла, что стреляла Алевтина Израилевна – она по-прежнему заслоняла дверной проем голубой норкой невиданного размера. Но норка вдруг зашевелилась, и из складок фасона «трапеция» вынырнул щупленький... Дед Мороз! – Говорил же я, господа, давайте запремся в гостиной и до утра проиграем в Зассыху! Я так не хотел применять оружие! Все живы, господа?! Кажется, вас стало больше! – Дед Могоз! – тихо сказала теща. – Стганный! – она грустно посмотрела на пистолет в его руке. – Стой, Эля! – крикнул Балашов, но Эля уже склонилась над бассейном. – Не смотри!!! – Готов!!! – сообщила Эля, будто заглянув в духовку, увидела, что пирог подрумянился. На свинцовых ногах я поплелась к ним. Где-то тихонько подвывала Кира. Я подошла к краю бассейна и Балашов взял меня за руку. Другой рукой он схватил Элину ладошку. Он зачем-то поцеловал меня в затылок и сказал: «Все кончилось. Все кончилось». Все кончилось. Я заглянула в бассейн. Ноги из свинцовых превратились в ватные, перед глазами понеслась карусель – пальмы, светлеющее небо за стеклом, Эля, Мороз, теща в норке, дно бассейна, залитое кровью... Я поняла, что повторяю излюбленный маневр Алевтины Израилевны – падаю в обморок. Все-таки, я очень боюсь покойников. – Папа, – услышала я, прежде чем отрубиться, – зачем ты ее целуешь?! Разве ее не к Сене позвали? * * * – Ты кто?! Я очнулась на диване в гостиной. Никто не махал у меня перед носом нашатырем, не хлопал по щекам, стараясь привести в чувство. Меня просто бросили на диван и забыли. Я приоткрыла глаза. За новогодним столом сидели Балашов и Дед Мороз. Балашов разливал в рюмки водку, он был в штанах, и это обстоятельство меня порадовало, приуменьшив чувство легкой вины. – Ты кто?! – басил Балашов. – Я? Частный детектив Сева Фокин. – Мороз протянул Балашову удостоверение. – Сыскное агентство «Мегрэ», – прочитал Балашов. – Чушь. – Почему чушь? Меня Тамара наняла, жена Виктора. Я должен был прийти в этот дом и заснять на микрокамеру все, что в нем происходит. Предполагалось, что это свидание Киры и Виктора, а тут такое... Они, не чокаясь, синхронно опрокинули водку в рот. – Стреляешь ты хорошо, – похвалил Балашов. – Отписывайся теперь, – плаксиво проныл Дед Мороз. – Хорошо, что на камере все заснято! – он ткнул под большую красную пуговицу на бушлате. – Тут, в гостиной, и там, часть драки. – Я дам оправдательные показания! – горячо заверил его Балашов, наливая вторую порцию водки. – Да ладно, – махнул рукой Мороз. Мне стало до слез обидно, что он вот так снимает свой стресс, забыв про меня, будто это не он целовал меня в затылок и не он шептал «Все кончилось, все кончилось». Все кончилось?.. В окно настоятельно лез зимний рассвет. – Севастьян, – слегка запинаясь, сказал Балашов, – а что за анекдот ты все время хотел мне рассказать? Какая-то скорая психологическая помощь...?! – Не-е, – замотал головой Мороз. – Я не в образе. Одно дело – Дед Мороз придурок, другое – Сева Фокин, частный детектив! – Ну, пожалуйста! Я же до конца жизни мучиться буду! Умирает пасечник... – Не-е! – Ну, пожалуйста! – Балашов опять наполнил рюмки. – Умирает пасечник... – Не, тут женщина, ребенок! Он матерный, и мат в нем незаменим. – Женщина в отключке, ребенок побежал бабушку успокаивать. Киру я запер в кабинете! Нам, филологам, ничего не чуждо, а больше никто не услышит! Вот, у меня последние десять баксов, давай! Плачу за анекдот! Он так и сказал « женщина в отключке» и «плачу за анекдот». Мороз тяжело вздохнул, но взял протянутые деньги. – Ну, тогда еще по одной! – кивнул он и вылил в себя рюмочку. – Умирает пасечник. Собирает своих сыновей и говорит... Внизу вдруг раздался вой милицейских сирен. – О, пацаны прикатили! – оживился Мороз. – Еле дозвонился до них! У меня в ментовке друганы работают, поэтому так быстро и приехали! – Он вскочил с места и бросился к двери. Балашов пошел за ним. Я сползла с дивана, доковыляла до стола и допила балашовскую водку. Водка пахла водкой, но не обжигала, не грела и не пьянила. После всех этих событий в водке градусов – ноль. По инерции я потащилась за Балашовым. * * * |