Онлайн книга «Уж замуж невтерпеж»
|
Она уставилась меня поверх красивой, дорогой оправы. – Что – с чем? – С чем мы с вами будем что-то делать? – Это уж вам виднее. Мойте пальмы, Лора, мойте. И не шумите так больше. А то у нас будут проблемы с арендой. Турагентство давно хочет занять этот этаж. Я поплелась за тряпкой и ведром. Я полила жирные, наглые, холеные пальмы, но мне показалось, что я это сделала зря: их кто-то полил до меня. Притащив стремянку, я залезла на нее, чтобы дотянуться до разлапистых листьев, но они оказались идеально чистыми. Я все равно стала тереть их тряпкой – пусть получают уход на тысячу долларов. Я помыла три пальмы и приступила к четвертой, когда дверь напротив открылась и из-за нее высунулась голова Андрона. Он подул на свой блондированный чубчик и сосредоточил взгляд на обстановке. Он увидел пальму, стремянку, меня. – Вы? – Мы? – Зачем вы моете пальму? – Деля велела. Аделина Аркадьевна. – Вам? – Нам. – Странно. Пальму моет Ирина. Зачем ее мыть второй раз? – Кажется, все, что я делаю, все второй раз. – А что вы еще делаете? – уставился он на меня. – Я пылесосю. Пылесошу. – Ты?! Только не говори «мы». – Да. Но все ругаются, наверное, потому, что пылесосит еще и Ирина. Он часто заморгал, стараясь протрезветь. – Вы модель, Лора. Модель, а не уборщица. Идите к девочкам, в 202-ю, учите сценарий. Скоро новогодние праздники, у нас много заказов. Не надо мыть пальму! Ее моет Ирина. Я спрыгнула со стремянки и догадалась, зачем им требовалась от меня эффектная внешность. – А рыбки? – на всякий случай уточнила я. – Рыбки, пальмы, пылесос, кофе и сигнализация – этим ведает Ирина. Я убил на вас все утро, а вы схватились за тряпку. Вы странная, Лора! – Деля сказала... – И Деля странная. Все странные. А еще говорят, что я много пью. Он тяжело вздохнул и исчез за дверью. Из огромного аквариума на меня таращились пучеглазые рыбы. Они были не против того, чтобы я покормила их во второй раз, но я не стала этого делать. Модель так модель. Я пошла искать 202-ю. Еще не привыкнув, что я не уборщица, в 202-й я первым делом уставилась на пол. Ковролин и здесь был чистый. – Привет, – сказала брюнетка, сидевшая у большого зеркала. Комната походила на гримерную, в которую зачем-то напихали компьютеры. – Привет, – равнодушно сказала блондинка, стоявшая с какой-то папкой у окна. – У нас уже пылесосили. – Я модель. Они скептически осмотрели меня с ног до головы. Я спрятала руки за спиной и шагнула за стул, чтобы мои стоптанные сапоги не очень бросались в глаза. В блондинке я признала девицу, которая визжала со мной в унисон, поверив, что шеф убит. – Странно, ты была с пылесосом, – сказала она. – Репетиция, – буркнула я. – Клиент заказал клип о чудесах бытовой техники. Я модель. А рыбки, пальмы, пылесос, кофе и сигнализация – этим ведает Ирина. Они уставились на меня как рыбы из аквариума, которым не дали вторую порцию корма. – Лора, – представилась я, вспомнив, что с девочками велено знакомиться. – Жанна, – протянула блондинка. Она была замедленная и неестественно красивая, как резиновая кукла, которую старательно надули в нужных местах. – Сорокина, – сказала брюнетка, поморщив безупречно правильный нос. «Вот и мой трудовой коллектив!» – грустно подумала я. Коллектив больше не захотел со мной общаться. Девицы уткнулись в какие-то бумаги и забубнили под нос. – Я конфетка Белоснежка, – бормотала Жанна. – Вкусная и сладкая, белошоколадная. У меня внутри орешка, съешь меня и будет... будешь... непонятно написано. Какой кретин это писал и почему не распечатал? Я конфетка Белоснежка... Я по-прежнему пряталась за стулом, коллеги про меня забыли. Сорокина бормотала свой текст: – Заяц прыгает по сцене и поет: « Я шоколадный заяц, я ласковый мерзавец, я сладкий на все сто. О, о, о.» Черт, я не хочу прыгать, я не могу петь, не умею! Представить длинную, тонкую как указка Сорокину прыгающим и поющим зайцем было трудно. Мне стало смешно. – Я конфетка Белоснежка, у меня внутри орешка. Ха! У меня внутри орешка? – Жанне тоже не нравилась роль. – Заяц подводит итоги конкурса на лучшее название новых конфет фабрики «Кондитер». Приз – огромная коробка с продукцией фабрики. Заяц опять поет: «Я шоколадный заяц, я ласковый мерзавец...» Тьфу! Не буду, не хочу! Я не умею, блин, петь! – почти заплакала Сорокина. – Я умею! – я вышла из-за стула и вытащила руки из-за спины. Плевать, что стоптаны сапоги, зато я пою и танцую, а Сорокина не умеет. Сорокина вытаращила на меня хорошо нарисованные глаза. Уж она-то постаралась в первый рабочий день выглядеть эффектно. Блестящие черные волосы забраны в хвост, макияж – часа на два работы, из одежды что-то маленькое, лоскуточками, как у островитянки, а главное – абсолютно новые сапоги на километровой шпильке. Такую Деля не заставила бы мыть пальмы, а сразу направила бы в 202ю. – Я правда умею, смотри! Я запрыгала, одной рукой изображая хвост, другой уши. – Я шоколадный заяц, я ласковый мерзавец, я сладкий на все сто! О, о, о! – Да, прыгать лучше тебе, – согласилась Сорокина. – Ну-ка, а что у тебя в сценарии? Она дотянулась до стола у другого зеркала и взяла оттуда папку. Я догадалась, что это мой стол, мое зеркало, моя папка. – Так! О! Карамельная палочка! «Во мне много карамели, меня нет вкусней на свете. Жуй меня, кусай меня, лижи, люби только меня». Ужас! Говорила же, интим не предлагать. – Это детский праздник, – успокоила Жанна. – До шести лет. – Я шучу, – огрызнулась Сорокина. – Какой идиот это писал? И почему кретин Толик решил, что из меня заяц лучше, чем карамельная палочка? Почему ей он дал палочку, а мне говнистого зайца? – Шоколадного, – поправила я. – Она шутит, – объяснила Жанна. – Толик не будет возражать, если мы поменяемся ролями? – спросила я. Сорокина пожала худыми плечами и встала, разогнув тело на высоту под два метра. – Ну, смотри сама, палочка я хоть куда! Жуй меня, кусай меня, лижи, люби только меня. А? Черт, знала бы я, чем мне придется тут заниматься! Я тоже не знала, но детский праздник, конкурс, зайчик – это очень мило. После истории, это единственное, чем я хотела бы заниматься. Я уселась за свой стол. Зеркало напротив отразило мою серую физиономию с жалкими остатками туши на ресницах. Я буду хорошим зайцем – добрым и веселым, на тысячу долларов. |