Онлайн книга «Уж замуж невтерпеж»
|
Я стала учить сценарий. * * * Новогодний праздник-презентация фабрики «Кондитер» был назначен на два часа дня в Доме культуры Железнодорожник. Прибежал Толик, маленький, кругленький, лет сорока и заставил всех вслух повторить текст. Он одобрил, что мы с Сорокиной поменялись ролями. – Боюсь только, костюм зайца будет тебе длинноват, но что-нибудь придумаем! Нас посадили в микроавтобус, Толик закинул в салон тюк с костюмами, притащил коробки с подарками, и мы поехали. Ведущей праздника должна была быть Деля. Увидев меня среди девушек, она сильно удивилась. – А вы что здесь делаете, Лора? – Я модель. Деля уставилась на меня своим фирменным взглядом поверх очков. – Вы?! Тогда зачем вы пылесосили? Я очень устала отвечать на этот вопрос, а тут опять понадобилась удобоваримая версия, на этот раз для Дели. Я решила ей польстить: – Вы сказали, что кадрами заведуете, я думала – моделями. Вы так выглядите... Думала, может, клип какой репетируем. – Ага, – усмехнулась Деля. – Детектив. С трупом директора. Все в машине засмеялись, даже шофер. – Просто вы шли по коридору такая несчастная, а Ирина давно хотела уволиться. До ДК мы ехали почти час. Название «Железнодорожник» и зловещая аббревиатура ДКЖ досталась этому заведению культуры в наследство с советских времен. Там были самые престижные и самые дорогие залы в городе. В них выступали все столичные гастролеры. Видимо, фабрика «Кондитер» очень неплохо заплатила агентству, раз презентацию решили провести именно там. Деля, сидевшая рядом с водителем, активно руководила движением: – Не надо ехать по проспекту, там много светофоров. Давай дворами. Толик раздавал нам указания: – Девицы! Сцена большая, близко к краю не подходите! Там яма оркестровая – туда всегда все падают. А я потом достаю. Не снимайте с себя всякие цепочки-колечки, щели в полу. Я туда больше не полезу. И не материтесь громко за кулисами – праздник детский, в зале слышно. – Я конфетка Белоснежка, – забубнила Жанна. – У меня внутри орешка. – Во мне много карамели, меня нет вкусней на свете. Жуй меня, кусай меня, лижи, люби только меня, – зашептала Сорокина. – Тут непонятно, – плаксиво сказала Жанна. – У меня внутри орешка, съешь меня и будет, будешь... что? Каракули какие-то. Что говорить-то? Толик выхватил у нее сценарий. – Опять не набили, черти! Съешь меня и будешь... будешь... Надо срочно придумать, ну?.. Пешка? Нет. Решка? Тоже нет. – Душка! – подключилась Деля. – Пушка! – крикнул водитель. – Черт! Не душка, не пушка. Дети до шести... – Хрюшка! – поучаствовала Сорокина. – Не смешно, – оборвал ее Толик. – За презентацию столько денег отвалено, что не смешно. Что скажешь, Киселева? Я растерялась. В рифме я была не сильна. – Попробуйте «фишка». Съешь меня и будет фишка! Дети до шести поймут. – Да, – кивнул Толик, – лучше чем «хрюшка» и «пушка». Три с плюсом, Киселева. «Почему три?», – чуть не спросила я. У меня диплом с отличием, я никогда не получала тройки. Сорокина с Жанной опять забубнили текст, а я заснула с открытыми глазами. * * * И мне приснился сон. Снов я не видела уже лет пять. Засыпая, я проваливалась в черную, теплую яму, выбираться из которой было мучительно трудно. А тут вдруг яркая, цветная картинка с хорошей озвучкой. – Мама! Васька бежал по аллее, на которой солнце прочертило дорожку с четкими границами тени от высоких деревьев. – Мама! Какая порода лучшая в мире? Позади Васьки бежал слон. У слона не было хобота, и он лаял. Значит, это был не слон, это была собака. – Где ты взял деньги на собаку? – набросилась я на Ваську. – Ива дала! – Не ври! – я так разозлилась, что хотела дать ему подзатыльник, и даже занесла для этого руку. Но ее кто-то перехватил. Мне стало больно, я обернулась и увидела Вадика. Вадик был почему-то очень высокий, с волосами, стянутыми сзади в дурацкий хвост. У него был длинный, с горбинкой нос и веселые, наглые, но при этом жесткие глаза. Это был не Вадик. Это был отвратительный тип. Такие нравятся женщинам, только не мне. – Не надо лупить ребенка, – строго сказал не Вадик. – Это я подарил ему собаку. Ее зовут Грета. – Ах, она еще и сучка! – вырвалось у меня. – Не кобель, – вроде как пошутил хвостатый и отпустил мою руку. – И сколько стоит ваш подарок? – Тысячу долларов, – произнес он с неприятной для меня гордостью. Меня покоробило, что он с такой легкостью озвучил цену подарка. – Разве воспитанные люди об этом говорят? – язвительно поинтересовалась я у него. – Воспитанные люди об этом не спрашивают, – ухмыльнулся наглый тип. – Видно, у вас денег куры не клюют, раз вы делаете такие подарки. – Не клюют, – согласился он. – У меня достаточно денег. – Наверное, вы плохо учились. Большие деньги делаются на ерунде, для этого не нужно образование. Уж я-то знаю! Он сощурился и заглянул мне в глаза с настырностью врача-окулиста. – Кто вам это сказал? Запомните, большие деньги не делаются на ерунде. Они: а) делаются большими деньгами, б) достаются по наследству, и в) долго и тяжело зарабатываются. Он сказал это таким тоном, что мне захотелось немедленно законспектировать его слова – сказался рефлекс примерной ученицы. Но ни ручки, ни бумаги под рукой не оказалось. Васька с Гретой куда-то исчезли. Была только аллея из высоких деревьев, солнечная дорожка, я и он. Он вдруг засмеялся. Смеялся он хорошо: как ребенок, который не заботится о приличиях – откинув голову назад, показывая ряд ровных белых зубов. – И потом, я очень хорошо учился! Очень! И главное – долго! – крикнул он и пропал. Я не успела спросить, какое ему до нас с Васькой дело, и чем кормить эту собаку. * * * – Приехали! – крикнул Толик. Я очнулась и с трудом включилась в действительность. Мы стояли у громадного серого здания, похожего на тюрьму. Из советских времен ему досталось не только название, но и внешний вид. Толик выволок тюк с костюмами и потащил его к дверям, бороздя свежевыпавший снег. – Там призы, – Деля указала на две большие коробки. – Ну, где мужская сила? |