Онлайн книга «Дети декабря»
|
– Мартин ругал себя. За фильм. Как он сыграл. Ещё и актёр, вот как! Вездесущий Мартин. Сперва это злит, но я присматриваюсь к ухудшенной, пускающей слюни версии Гарри Поттера и вскоре, наоборот, воодушевляюсь. На его фоне я Вуди Харрельсон. – Нормально. – Ревность к актрисам. – Ты ревновала его к актрисам? Зря! Ты намного шикарнее! Петра поворачивается ко мне. Взгляд у неё насмешливый, глаза светло-голубые, сереющие ближе к зрачку. Губы пухлые, чуть обветренные, хочется облизнуть. Пробую целовать, но Петра отстраняется: – Надо смотреть фильм. Вновь пристаю. И вновь тщетно. Она сидит, не реагируя, в пассивном ожидании из серии «ну и что дальше?». Если бы в таблице Менделеева использовались картинки, то бром обозначался бы фотографией Петры. Но то, что я здесь, в её квартире, а она на диванчике, переодевшаяся, пьющая пиво, убедительнее любых слов, действий. Возможно, Петра из тех девушек, у которых секс только по расписанию. Утром – кольцо, вечером – секс. Вечером – ресторан, утром – секс. Пока не сделаешь домашние дела, не заработаешь нужную сумму – оставайся в сторонке, не суйся. Сейчас, в квартире с видом на Владимирскую горку, в комнате, где на деревянном подоконнике в пластиковых стаканчиках из-под сметаны пылится герань – по ней сразу ясно, что Петра в обстановке лишь временный элемент, – я должен ждать, изображая парня, которому интересно чешское немое кино. – Ещё пива? – Можно. Приношу с кухни две банки. Отпив из своей, добавляю туда водки. Мне кажется это вполне обыденным, хотя и без брошюры об алкоголизме всё ясно, но Петра удивлена: – Водка с пивем? – Да. – Это… плохо. Не вредно, не убого, не дико, а именно плохо. Точное слово. Как в стишке, что такое хорошо и что такое плохо. Надо придумать нечто подобное для взрослых, а то совсем запутались, с либеральными-то свободами и плюрализмом мнений. Мартин не только глуп, но и удивительно долог. Наверное, в сексе это и плюс, хотя, по словам уролога Мовсесяна, нормальный половой акт длится 2 минуты 36 секунд, но для немых фильмов – просто-таки катастрофа. Но вот Мартин воздевает ко мглистым небесам руки – катарсис, осознание, конец. Интересно, у немых чешских фильмов есть саундтрек, или титры идут в драматической тишине? Кладу руку на бедро Петры. Мягкая хлопковая ткань. Приближаюсь, чувствуя сладкий запах. Целую в обветренные губы, сталкиваясь с юрким язычком. Руку на грудь, после в трусики. Возбудить и тащить на кухню. Хочу, как князь Владимир, видеть левый берег, когда буду трахать Петру. Вспоминаю памятник. И подсвеченный зелёным крест. Нет, плохая идея. Лучше здесь. Чтобы немое чешское кино не кончалось. Смотри, Мартин, я трахаю твою Петру! Сглотни, улыбнись в камеру, сука! Я близок к вторжению советского танка на влажную улочку Праги, когда стук в дверь оглушает, сбивает с ритма, и сексуальная аннексия откладывается. – Надо открыть. Друзья. Голос Петры спокоен. То ли я неубедителен, то ли она из ценного материала для деревянных поделок. – Не надо! – Надо. Ключ в двери. – Открывай. Быстрая капитуляция. Ничего – утешиться водкой, – это временное отступление. Слышишь, Мартин? 12 Друзья Петры вваливаются радостные, хохочущие, возбуждённые. Четыре парня и пять девушек. Длинный, похожий на Дирка Новицки [16] блондин с носом-флюгером ставит пакеты «Метро» на полосатый линолеум. – Ещё кто-нибудь будет? – шёпотом уточняю у Петры. – Будет. Парни примерно все одинаковые: высокие, тощие, светловолосые. Девушки, наоборот, грудастые, низенькие. – Вадим, – представляет меня Петра. Киваю, слушая ответные имена: – Итка. Хелена. Симона. Тереза. Зденка. И менее интересные: – Радо. Карел. Миро. Павел. Жму руки парням. Карел носит кулаки, точно гири. Симона и Зденка подставляют щёки. Они пахнут терпкими духами и пивными дрожжами. Запахи одинаковы, но Симону отбраковываю сразу: у неё мятое, понурое, немолодое лицо. А вот прикосновение Зденки бодрит. Она самая высокая из всех. Чёрные волосы струятся до попы, точно нефть. Тёмные глаза, чуть враскос. У неё есть все шансы стать «Девушкой месяца» в Mejuev’s Magazine. Петра – совсем забыл о ней – говорит с друзьями по-чешски. Ничего не понимаю, хотя слышал, что славянские языки похожи. Чувствую себя лишним. Чехи расходятся по квартире. Рассаживаются за столом на баулах, обмотанных стретч-плёнкой. Водка, мартини, вино, пиво, коньяк, джин – на стол. Из закуски – салаты, мясная, сырная, рыбная нарезка, грибы, шоколад, пицца. Курят прямо за столом. Нет той спасительной привычки – для нового или лишнего в компании человека – выходить на балкон. Потому, усевшись с краю, я первый на «принеси-подай». Но постепенно всё же осваиваюсь. С парнями говорю о футболе, с девушками – о них самих. Ещё вспоминаю, что в детстве читал чешские сказки. Но о них лучше не говорить – слишком жуткие. На Зденке чёрная пайта Kiss, и мне кажется, что это хороший повод. – Отличная группа. Всегда бодрит. Рок-дракон, напяливший миловидные штучки в духе какой-нибудь Бритни Спирс. Она, кстати, жива? Зденка кивает. – Раньше, помню, дралась с Агилерой. Ещё Дженнифер Лопес была. Но у неё задница больше, чем Прага. Хотя, конечно, не такая здоровая, как у Ким Кардашьян. Хелена, которую я забраковал по тому же параметру, неодобрительно косится на меня. Стараюсь исправиться: – Хотя полные девушки, безусловно, горячее. А Kiss – это круто, да. Когда они уже спели «Hotter than hell» или «Strutter», «Машина времени» только записывала свой «Поворот». Есть разница по звучанию, да? Подливаю Зденке красного вина. – Я знал исключительно Симмонса, а оказалось, что хиты писал Стэнли. И ещё Эйс [17] крут, конечно. Когда он ушёл, они много потеряли. Это видно по альбому «Creatures of the Night». – Вадим, – обрывает мои закосы под Артемия Троицкого Петра, – Зденка не понимает… Общаться с парнями легче, хотя они тоже едва говорят по-русски, но я вспоминаю сборную Чехии по футболу на Чемпионате Европы 1996 года и сокрушаюсь, больше жестами, нежели словами, что они проиграли тогда Германии из-за двух голов Бирхоффа. Карел и Павел тяжко вздыхают, а Радо и Миро, похоже, всё равно. Они, заведясь, спорят о политике, России, Евромайдане. Радо, кажется, приходится родственником Яну Палаху. |