Книга Призрак, страница 90 – Александр Рудазов

— Еще раз деликатно просим не держать обиды, — низко поклонился Бальтазар. — Нам нет прощения, но мы все же надеемся, что причиненные нами неудобства были не столь велики, чтобы совершенно испортить ваши жизни.

— Ну это как посмотреть… — протянул Колобков, с явным намеком притопывая протезом.

— Также мы очень признательны, что вы столько времени давали нам кров, снабжали пищей и всем, что еще было необходимо.

— Да на здоровье, не жалко…

— Теперь нам пришла пора оставить сию обитель, — сказал Мельхиор. — Но перед тем как удалиться в горние сферы, мы хотим возместить вам потери.

— Не надо! — машинально выкрикнул Колобков, но тут же прищурился и хитро спросил: — Возместить?.. А как?..

— Проще всего будет с тобой, — заявил Каспар, крутя короткими пальцами. — Да вернется то, чего ты лишился.

Колобков вскрикнул и задергался. Его протез страшно заскрипел, хрустнул в двух местах и свалился с культи. Но упасть инвалид не успел — у него в долю секунды выросла новая нога. Здоровая, крепкая, довольно волосатая. Точно такая же, как левая.

— Петенька!.. — всхлипнула его жена, душа мужа в объятиях.

Дочь и сыновья тоже принялись обнимать Колобкова. А вот сам он выглядел скорее ошеломленным, чем обрадованным. Пошевелив свежими розовыми пальцами, Колобков растерянно произнес:

— Да епта… Я задолбался объяснять мужикам, что у меня случилось с ногой. А теперь придется им объяснять, каким хером она у меня отросла. Но… спасибо, конечно.

— Зато ты будешь первым одноногим, с которого снимут инвалидность, — ядовито сказала Стефания.

— Да уж, комиссия охренеет! — дико заржал Колобков.

Примерно так же поступили и с Петровичем. Огромный беркут дико заклекотал, его крылья стремительно обернулись руками, лапы — ногами, оперение — кожей, клюв — носом и ртом. Завершилось короткое превращение — и вместо птицы на полу сидит растерянный пожилой дяденька.

На него тут же набросили какую-то одежку, сунули стакан воды… хотя нет, не воды. Колобков внимательно осмотрел расколдованного человека и хмыкнул:

— Петрович, ну ты гляди ж. Такой ощуч, что ты за десять лет ни на день не постарел.

— Я восстановил его таким, каким он был до превращения, — сказал Каспар. — Только полностью здоровым.

— Вот за это вам наше спасибо! — выдохнул Петрович, все еще держа полный до краев стакан. — Иваныч, мне теперь куда ж?.. Я ж, того… официально-то помершим числюсь…

— Знаешь, Петрович, вот ты на эту тему сам думай, — ответил Колобков. — Тебе вообще ничем не угодишь.

Остальным членам семейства тоже были вручены подарки. Ничего экстраординарного — просто маленькие сувенирные чудеса.

Близнецы, например, получили по волшебной ручке, чтобы подписывать бумаги. Бальтазар пообещал, что если вдруг в некоем документе будет ложь, обман или подвох, ручка писать откажется.

А их мать, завистливо косящаяся на не постаревшего Петровича, получила от того же Бальтазара молодильный шампунь. Вымоешь таким волосы и тело — помолодеешь на полгода.

Следом принялись оделять отсутствующих здесь лиц. Передали Колобкову некие зачарованные часы для неких Геннадия и Валерия, связались по Скайпу с неким Василь Василичем, послав ему тоже что-то вроде крепкого здоровья.

Потом позвонили в Германию, некоему герру Грюнлау. Предложили убрать какого-то дедушку Вернера. Данилюк вообще не понял, о чем речь, но решил потом и об этом тоже спросить у Стефании.

Впрочем, герр Грюнлау отказался от предложения. Промямлил, что он к нему как-то попривык, пусть уж сидит. А вот за что он в самом деле был бы благодарен, так это за небольшой пакет акций одной маленькой, но интересной фирмы…

Но старики только покачали головами. К ним вернулись здравый ум и твердая память, но пропустили они слишком много. Реалии современной Земли по-прежнему оставались для них потемками, так что даже само слово «акция« звучало непонятно.

Вместо этого они подарили герру Грюнлау небольшую толику живой удачи. И посоветовали впредь прислушиваться к гласу интуиции, бездумным порывам. Мол, теперь везти ему будет чуть чаще, чем раньше.

В списке остался еще некий Сергей. Но как с ним связаться, Колобковы не знали. А старики, переглянувшись, сказали, что с него, пожалуй, хватит и уже полученного дара.

— Это уж точно, с него хватит, — фыркнула Стефания.

Не удалось связаться и с последними двумя членами семейства. Младшей дочерью Ольгой и бабушкой Матильдой. Они обе пребывали в далеких тропических краях и на данный момент были вне досягаемости.

— Интересно, как там дела у мамы?.. — задумчиво протянула Колобкова-старшая.

— Вот вообще неинтересно, — отрубил ее муж. — Надеюсь, она уже сдо… хорошо себя чувствует и каждый день пьет дайкири из половинки кокосового ореха.

— Петя, ну вот что ты какой?! — возмутилась Колобкова.

— Не волнуйтесь, перед отбытием в горние сферы мы заглянем и к этим двоим, — пообещал Бальтазар.

— Ну а теперь… — задумчиво произнес Каспар.

— …Осталась только ты, — улыбнулся Светлане Мельхиор.

Та чуть заметно покраснела. Кажется, она решила, что про нее забыли, но врожденная деликатность не позволяла о себе напоминать и что-то выпрашивать.

— Тебе я хочу подарить то, что тебе всегда хотелось, — сказал Мельхиор.

Откуда-то позади себя он достал толстенную книгу в кожаном переплете. При виде нее у Светланы округлились глаза, а изо рта вырвался приглушенный писк.

— Орто Матезис Сцентия!.. — ахнула она. — Вы… она… это правда мне?! Ой, спасибо!..

— Не за что, не за что, — улыбнулся Мельхиор. — Мне она больше не нужна, а тебе, уверен, пригодится.

Светлана раскрыла огромный фолиант, принялась с вожделением листать… но тут же растерянно сказала:

— Ой… но я же не понимаю, что тут написано…

— Значит, тебе придется овладеть языком канарра, — лукаво сказал Мельхиор. — Это будет непросто, но я верю, что ты справишься. Пусть Великая Книга Знаний хорошо тебе послужит.

Прощальных банкетов не устраивали. Стефания покинула особняк Колобковых незаметно и с явным облегчением. Уже незримая для живых, задумчиво шагая к машине, она сказала Данилюку:

— Такое странное ощущение… Знаешь, ведь я много лет пыталась им это выбить…

— Эвтаназию?

— Ну да. Сам же видел, какими они были. Это иначе не лечилось. Но у нас такая бюрократия, это что-то…

— И что с ними будет теперь?

— Они божественные мудрецы. Что сами захотят, то с ними и будет. Ты сейчас домой?

— Ага. А ты?

— Туда же. Вроде… совместная работа у нас кончилась?