Книга Жестокое царство, страница 30 – Джин Филлипс

Но здесь попадаются крысы и тараканы, которые могут заползти в глаза и рот. Тараканы. Тут небезопасно. Это мусорный бак. Линкольн может идти сам, а ребенок почти ничего не весит. Иногда она может нести их обоих.

Эта музыка диско звенит у нее в мозгу.

Она протягивает руку к лицу ребенка, багрово-красному даже при лунном свете. Кожа мягкая, как она и ожидала. Плач не утихает. Ребенок хватает губами ее большой палец, и она дает ему немного пососать. Рядом с его личиком конфетная обертка, и Джоан отбрасывает ее. Ребенок дрыгает ножкой, и она замечает что-то под его бледной мягкой ляжкой. Просунув руку, она находит соску-пустышку.

Она вытирает соску о рукав и дает ее ребенку. И тут вспоминается еще одна вещь: идеальная буква «О» маленького ротика и довольное причмокивание, когда соска во рту.

Немного пососав, ребенок выплевывает соску и принимается кричать. Она представляет себе, как держит его на руках.

Линкольн продолжает дергать ее за юбку. Она смотрит на сына, и он дергает все сильнее.

– Кажется, ты говорила, – кричит он ей в ухо, – что нам нельзя смотреть на всякие пустяки.

Джоан быстро выпрямляется. До нее доходит, что она освещена – то же пятно света, которое падает на ребенка, освещает и ее руки. К тому же она отпустила руку Линкольна. Она впервые отпустила его с того момента, как они вылезли из вольера дикобраза. И она не следила за ним. Если бы он отошел в сторону, она не заметила бы. Будь рядом преступники с поднятым оружием, она не увидела бы.

Она не смотрела.

Ребенок по-прежнему кричит.

Она опускается на корточки, в тень, обхватив сына рукой:

– Да, ты прав.

Надо поторопиться. Другого выхода нет. Она встает, чуть пригнувшись, и снова дотрагивается до головки ребенка. Потом разрешает ему ухватить губами свой палец – зубов еще нет – и вновь засовывает ему в рот соску. И быстро отворачивается, питая надежду, что на этот раз ребенок не выпустит соску. Потом поднимает с земли крышку мусорного бака.

Она ставит крышку на место. Это не так быстро, как хотелось бы – приходится точно совмещать края, – и все время она всматривается в какую-то точку в темноте. Какой-то миг она видит смутные трепещущие очертания, потом они исчезают, и остается лишь темный купол мусорного бака.

– Пойдем, – говорит она Линкольну.

Она снова пригибается к земле и делает несколько шагов. Музыка звучит немного тише, не стучит в голове. Еще один шаг, и еще, ей просто надо идти, стараясь ни о чем не думать.

Ей просто надо оберегать сына от опасности.

– Что там было? – прижимаясь лицом к ее волосам, спрашивает Линкольн.

– Ничего, – отвечает она.

Он продолжает что-то выспрашивать, но она ускоряет шаг, оставляя мусорный бак позади. Музыка звучит громче. Исступленные аккорды электрогитары уносятся ввысь, и порывы ветра образуют маленькие вихри листьев, желтых даже в полумраке. Дойдя до внушительного дерева, растущего у вольера с черепахами, они, взявшись за руки, бегут через затененную бетонную площадку и потом опускаются на колени у низкого заборчика. Передышка и оценка ситуации. Они всего в нескольких шагах от торговых автоматов, которые по большей части скрыты бамбуковыми зарослями, но между тонкими стволами просвечивают лампочки, горящие красно-белыми полосками.

Еще несколько шагов. Открыв сумку, она шарит в боковом кармане и достает кредитную карту.

– Какие у них есть крекеры? – спрашивает Линкольн.

– С сыром, конечно, – отвечает она, неразумно сердясь на него за то, что он опять вспомнил о крекерах. – Говори шепотом.

– Я хочу с сыром.

Она чувствует, что он замедлил шаг, и его сопротивление усиливается, как это бывает с леской, которую тянет пойманная рыба. Боком Джоан задевает бамбуковую загородку, охраняющую закуски.

Еще десять или двенадцать шагов, и она сможет накормить его.

– Не хочу арахисового масла, – громко произносит он. – Хочу с сыром. Если только там есть печенье с арахисовым маслом, какое любит папа.

– Тише! – шикает она.

Нет, это уму непостижимо! Ведь пока они говорят об арахисовом масле, их в любую минуту могут убить! Неужели он не понимает, что она для него сделала? Слава богу, конечно же, не понимает! Но она не станет спорить с ним о крекерах.

Она старается говорить спокойно:

– Наверное, с сыром есть.

– Обещай мне, – говорит он.

К глазам подступают слезы – она ошибалась: не гнев она подавляла в себе. Привлекая сына к себе, она чувствует, как ее рука слегка прилипает к его ладошке. Она не станет думать о липкой крышке мусорного бака. Приблизившись к матери, Линкольн издает рычащий звук, как будто сердится, что она пытается разбудить его рано утром. Вот они уже миновали забор.

Она вдруг замирает.

Потом неловко пятится назад и прячется за ограду, прижимая Линкольна к ногам. Она вновь напугана, и это хорошо, ибо страх сжигает все другие эмоции.

Пространство между бамбуковой оградой, где они стоят, и кирпичной стеной кафе «Саванна» освещено почти как днем. У стены выстроились светящиеся автоматы: кока-кола, пепси и минеральная вода, а в дальнем конце – металлический ящик с маленькими пакетиками. Она никогда не видела их вечером. Веселые огоньки излучают механическую агрессию. Автоматы находятся в полном неведении об их затруднительной ситуации, и она ненавидит эти автоматы за сверкание.

Ей приходится прикрыть глаза от света.

Слева от автоматов бамбуковый забор изгибается, в конечном итоге упираясь в стену кафе. Вдоль дуги забора плотно растут банановые пальмы, так что, по крайней мере, с этой стороны есть что-то вроде барьера.

Но с той стороны автоматов, где у них прорези для карточек – Боже, прошу Тебя, пусть считывающее устройство для карт сработает, ведь иногда оно не работает, а у нее обычно не бывает монет, – с той стороны нет никакого укрытия. Ничего, кроме бетона. Мало того что автоматы освещаются изнутри, так еще и по карнизу здания развешаны горящие фонари.

Джоан изучает заросли бананов по ту сторону от автоматов. Листья раскинуты, как зонтики, а под ними толстые стволы наклонно уходят в мульчу клумб. В угол забора втиснуты три мусорных бака, а угол рядом со зданием темный и пустой. Банановые пальмы могут служить укрытием, и она считает, что они с Линкольном могут залезть глубоко в эти заросли, ближе к забору.

Нет смысла долго здесь стоять. Это небезопасно.

Она изучает все предметы в поле ее зрения. Затем вновь поднимает Линкольна, который обхватывает ее руками и ногами.

– Сюда, – говорит она ему, устремляясь через освещенный участок – на бетоне появляется ее массивная бесформенная тень, – мимо автоматов с напитками и едой, прямо к краю банановых зарослей.