Книга Море троллей, страница 81 – Нэнси Фармер

— А на пчел-берсерков твое заклинание подействует? — спросила наконец девочка.

— Понятия не имею, — признался Джек.

— Ну, всё лучше, чем ничего, — Торгиль извлекла на свет оба ножа.

— Что это ты такое задумала? Заколоть всех пчел по очереди? — фыркнул Джек. — Норны позволили нам оказаться здесь. Те же норны либо дадут нам пройти к источнику, либо не дадут. И что бы любой из нас ни предпринял, изменить решения норн мы не в силах.

Торгиль неохотно убрала ножи обратно в ножны. Затем снова взяла Джека за руку, и они побрели дальше. Местность постепенно повышалась, и наконец дети вышли к громадному холму.

— Глянь-ка! — воскликнула Торгиль.

Над холмом высился гигантский ясень — тот самый Ясень, Древо Иггдрасиль; он возносился всё выше, выше и выше, так что просто не верилось, что глаза смертных способны прозревать такие дали.

Во все стороны от дерева раскинулись ветви — ветви, бурлящие жизнью. Все птицы небесные гнездились в этих ветвях, равно как и все на свете насекомые. Одни точили кору, уничтожая ее. Другие обгрызали листья. Везде и повсюду живые существа питались деревом, но и обретали в нём приют для своих детенышей. Джек различал в кроне оленей с оленятами, волков с волчатами и даже мужчин и женщин с детьми — ибо ветви Иггдрасиля проникали и в Срединный мир.

Корни же расползлись по обе стороны холма — одни уходили в Мир Огня, другие — в ледяные чертоги Хель. Гигантский змей, свернувшись кольцами в необозримой глубине, погрузил свои страшные клыки в кровеносные жилы дерева. Но на верхушке ясеня угнездился гигантский орел: он взмахивал крылами и возвращал в листву дыхание жизни.

Вниз и вверх по кряжистому стволу, насмешливо попискивая, носилась встрепанная белка.

— Рататоск, — шепнула Торгиль. — Эта белка разносит сплетни по всем девяти мирам.

На самой вершине ясеня сияла золотая ограда, подпираемая огромными серебряными столбами, — едва ли не выше луны, и при этом видимая столь отчетливо, что и не захочешь, а попытаешься дотянуться. Внутри ограды расстилалось великолепное зеленое поле, в центре ее виднелась рощица На поле красовалось немало роскошных дворцов и башен; в самом роскошном чертоге врата были такие широкие, что сквозь них прошла бы одновременно тысяча человек.

— Это — Асгард, обитель богов; а это — врата Вальхаллы, — задохнулась Торгиль. — Ох, если вдруг увидишь Олафа — скажи мне. Ох, как же мне туда хочется — прямо сейчас!

— Прямо сейчас — нельзя, — шепнул Джек, крепко держа девочку за руку. Торгиль вся дрожала, точно раненая птица — Это только кажется, что до врат рукой подать, а на самом деле карабкайся хоть сто лет — всё равно не долезешь, даже и не приблизишься. Я знаю, что это за Дерево. Это жизненная сила как есть. Его грызут, и подтачивают, и рубят топорами, но Дерево не умрет вовеки, потому что оно — сама земля.

— Не умрет вовеки? А как же Рагнарёк?! — вскричала Торгиль.

— Норны пытаются заставить вас поверить в Рагнарёк, в будущее, где есть только война и всеобщая гибель. Но их видение — лишь один-единственный лист на Дереве. Потому что есть еще Острова Блаженных, куда уходят великие короли и герои.

— Куда ушла Медб, — тихонько отозвалась Торгиль.

— Да, а еще есть Вышнее Небо — для христиан вроде меня, и множество иных мест, о которых мне ничего не ведомо. Иггдрасиль вмещает их все.

С Дерева струился непрекращающийся дождь — точно ливень серебряных стрел, — но до земли капли не долетали. Пчелы — да, вот наконец и пчелы! — собирали медвяную росу еще в воздухе. Гигантские медовые соты свисали с ветвей точно чудесные плоды. Зимы здесь не бывало, так что в ульях пчелы не нуждались. Они тысячами парили в воздухе, вверх-вниз, и в гудении их звучала незамутненная радость.

У подножия дерева, в том самом месте, где Иггдрасиль соприкасался с долиной, виднелся колодец. Небольшой такой, неприметный колодец на вершине холма, и тут же — ведро на веревке; рядом с родительским домом был в точности такой же.

— А выглядит заурядно, — заметил Джек.

— «Прежде чем в дом войдешь, все входы ты осмотри, ты огляди, — ибо как знать, в этом жилище недругов нет ли?» — процитировала Торгиль любимое скандинавское присловье. — И еще: «Муж не должен хотя бы на миг отходить от оружья» [5] . Хочешь один из моих ножей?

— Это духовное искание, — не без раздражения возразил Джек. — Ну почему ты всегда предполагаешь, что рядом поджидает враг?

— Потому что враг всегда поджидает рядом, — просто ответила воительница — Как бы то ни было, ты должен пожертвовать что-нибудь жизненно важное, прежде чем сможешь отпить хоть глоток.

— Прям и не знаю… как-то тут слишком мирно. Может, только всего и нужно-то, что подняться на вершину?

— Без страданий ничего не обретешь, — возразила Торгиль.

— Это у вас, у скандинавов, любимый фокус такой: всеми правдами и неправдами умудриться пострадать в любой самой безобидной ситуации.

— Да, конечно, рабы всегда уклоняются от героических деяний, — фыркнула Торгиль.

— А для вас героизм — всего лишь шанс получить хорошую взбучку, — злобно парировал Джек.

Они вновь стояли нос к носу; у мальчика руки чесались отвесить воительнице знатную плюху. Он видел: Торгиль тоже ужас как хочется подраться. Пчелы загудели громче, едва ли не оглушая детей; одна врезалась Джеку прямо в лоб. Джек отпрянул назад. Повсюду вокруг них яростным шквалом клубился черный пчелиный рой. Глаза Торгиль расширились, в них читалась тревога.

— А ну-ка сядь, — приказал Джек Девочка повиновалась. — Дыши глубже. И думай о чем-нибудь мирном.

— Я ничего мирного не знаю, — сказала Торгиль.

— Ну, тогда вспомни, как ты играла в «Увернись от копья» с увальнями. Короче, представь себе что-нибудь приятное.

Воительница закрыла глаза и, судя по улыбке на ее лице, и впрямь припомнила что-то отрадное. Сам Джек принялся вспоминать о том, как сиживал под рябиной вместе с Бардом — ох, как же давно это было! Пчелы убрались прочь, в крону Иггдрасиля, вновь вернувшись к своему извечному занятию — сбору медвяной росы.

— Почему они на нас напали? — спросила Торгиль, открывая глаза.

— Они на нас пока что не напали. Пчелы очень чувствительны к чужому гневу или страху, — объяснил Джек. — Вот мама, например, никогда не собирала мед, будучи в расстроенных чувствах. Мы чуть не подрались — а здесь это, видимо, не дозволено…

Торгиль собралась было съязвить что-нибудь в ответ, но глянула вверх, на пчел, и прикусила язык.

«Да мне же только и надо, что подняться на этот вот холмик, — твердил про себя Джек. Внезапно ему отчего-то ужасно расхотелось трогаться с места — Это же совсем просто. Дома я черпал воду из колодца сотни и сотни раз».