Книга Бесконечность не предел, страница 128 – Василий Головачев

Рядом с сараем виднелся дощатый навес, под которым были поленницами уложены берёзовые и сосновые дрова.

В дальнем углу двора красовался под шапкой снега штабель кирпичей.

По двору бродили куры — белые, рябые и рыжие, и молодой петух, косо поглядывающий на людей. Они выискивали в снегу зёрна пшена.

— Полено, — предложил Саблин.

— Кирпич, — предложила Юстина, не совсем уверенная в трезвости всей компании.

Во двор выскочила Лукерья Ивановна, закутанная в пуховой платок.

— Может, вам чего надо достать из погреба? Так вы не стесняйтесь.

— Не надо, — отказалась Юстина, — спасибо.

— Солёных огурчиков, — вдруг сказал Саблин. — И яблочек мочёных.

Юстина посмотрела на него, сдвинув брови, потом поняла, для чего он просит деликатесы.

— Сейчас, милые мои. — Старушка шмыгнула в погреб.

— Посмотри на улице, — попросил Прохор, — за нашим домом никто не следит?

— Кто надо следит, — бросила Юстина. — Всё тихо.

Прохор понял, что мальчики опергруппы Юстины не просто привезли пассажиров в деревню, а призваны контролировать все подходы к дому Лукерьи Ивановны.

Хозяйка вынесла миску солёных огурцов и мочёных яблок.

— Сейчас будете или к обеду поставить?

— К обеду, — сказал Саблин. — Возьму по одной штуке на пробу.

Он выбрал огурчик и яблоко, понюхал.

— А пахнет! Божественная еда!

Лукерья Ивановна улыбнулась и поспешила в дом.

— Итак, с чего начнём? — подула на пальчики, стянув варежку, Юстина.

— Положи-ка их на чурбачок, — указал Прохор на поставленный на торец дубовый чурбак, на котором Лукерья Ивановна когда-то колола дрова. — А начнём всё-таки с кирпича.

— Я первый! — поднял руку с огурцом Саблин.

— Не лезь поперёд батьки в пекло.

Прохор вытащил облезлый красный кирпич из кладки, положил на срез чурбака. Достал эргион.

Саблин и Юстина следили за ним, как зрители в цирке за фокусником.

«Давай!» — внутренне напрягся он.

Знакомое струение воздуха обняло кирпич, и он превратился в шершавый трещиноватый куб.

Саблин цокнул языком.

Юстина перевела зачарованный взгляд с куба на порозовевшее лицо Прохора, на куб, покачала головой.

— Если бы не видела собственными глазами…

— Ты уже много чего видела и многое умеешь, — безапелляционно заявил Саблин. — По числомирам ходить научилась — и формотрансу научишься. Давай дальше я.

— Попробуй, — отступил Прохор.

Саблин направил свой эргион на бывший кирпич.

Через несколько мгновений куб превратился в тетраэдр.

— Начало Ф-спектра, — авторитетно сказал Прохор. — Надо идти в обратную сторону, к развёртке спектра.

Саблин застыл… и тетраэдр рассыпался горкой красноватого песка.

— Оп-па!

Юстина фыркнула.

— Не туда пошёл, — сконфузился Данимир.

— Ничего, просто надо привыкнуть.

Прохор принёс другой кирпич, сосредоточился.

Кирпич превратился в куб. Затем, спустя несколько секунд, в октаэдр и додекаэдр, становясь всё более трещиноватым и блёклым. На двадцатиграннике он тоже рассыпался на мелкие пластинки и комки.

— Конец спектра, — прокомментировал Саблин.

— Поясни, — потребовала охваченная любопытством девушка.

— Кирпич как твёрдое тело определённого назначения может существовать только как вариант платоновых тел, многогранников, способных выполнять ту же функцию — быть кирпичом, элементом строительного материала. В этих пределах он и сохраняет свою структуру.

Саблин посмотрел на Прохора.

— Я правильно объяснил?

— Можешь читать лекции студентам. Дан прав, кирпич прост, как… как кирпич, поэтому диапазон его формосуществования узок. Давайте возьмём более сложную фигуру.

— Полено, — предложил Саблин.

Прохор вытащил из поленницы берёзовое полешко, положил на торец чурбака.

— Фокус начинается!

Полено «поёжилось» под струёй воздуха и превратилось в красивый ровный цилиндр с бело-чёрным узором коры.

Саблин, скрипя снегом, подошёл к нему, взял в руки, оглядел.

— Ни одного изъяна! Ровный цилиндр. Мы теперь можем изготавливать суперские сувениры, будет на что жить в старости.

— Дай, — протянула руку Юстина.

Данимир передал цилиндр, назвать поленом который было трудно.

— Тяжёлый, — оценила она. — Холодный…

— Давайте пробежимся по спектру, — сказал Прохор. — Это в принципе биологический объект, хотя и засохший, без признаков жизни, углеводороды, окислы, высохшая биомасса.

Установили цилиндр на чурбак.

— Теперь я, — объявил Саблин.

— Может, я попробую? — проговорила Юстина с необычной робостью.

Мужчины переглянулись.

— Почему бы и нет? — отступил Саблин.

— Помнишь алгоритм числоперехода? — строго сказал Прохор. — Он теперь становится и алгоритмом формотрансформации, с некоторыми нюансами, только представлять надо не цифры…

— А геометрические формы, — закончил Саблин.

— Я помню! — бросила Юстина, раздув ноздри.

Она достала свой эргион, и в самом деле похожий на произведение искусства из полудрагоценных камней и серебряных стерженьков.

Рука задрожала, но женщина сжала губы, справилась с волнением, направила эргион на берёзовый цилиндр.

С минуту ничего не происходило.

Глаза Юстины стали как щёлочки.

Мужчины терпеливо ждали.

Прохор хотел предложить подруге передохнуть и обсудить этапы формотрансформации, но уловил косой предупреждающий взгляд Саблина и остался на месте.

Лицо Юстины вспыхнуло.

И тотчас же чёрно-белый цилиндр, бывший обычным берёзовым поленом, разделился на целый пук тонких деревянных прутиков, похожих на лучины. Пучок постоял мгновение и распался на отдельные прутики, упавшие на снег.

Юстина вздрогнула.

— Чёрт!

Саблин и Прохор засмеялись.

— Чего ржёте? — гневно сверкнула глазами Юстина. — Что я сделала не так?

— Успокойся, всё так, — обнял её за плечи Прохор, — ты ничего не сделала лишнего, просто следующий шаг полена по Ф-оси представляет собой вот такие фигуры.

Саблин поднял «лучину».