Онлайн книга «Ахматова и Цветаева»
|
Перстенек бери без думы: было десять – девять осталось! А что в ответ? Никогда ничего в ответ. С безымянного моего – на мизинный твой. Но не дам я его тебе, как даю: ты – озорь! Будет с тебя «памяти о царском времени». Шатры и костры – при мне. * * * – А вот у меня еще с собой книжечка о Москве, возьмите тоже. Вы не смотрите, что маленькая, – в ней весь московский звон! («Москва», изд<ание> Универсальной библиотеки. Летописцы, чужестранцы, писатели и поэты о Москве. Книжка, которую дарю уже четвертый раз. – Сокровищница!). * * * – Ну а как в Москве буду – навестить можно? Я даже имени-отечества вашего не спросил. Я, мысленно: «Зачем?!» (Вслух): – Дайте книжечку, запишу [7]. * * * Потом на крыльце провожаю – пока глаз и пока души… Завтра едем. Едем, если сядем. Грозят заградительными отрядами. Впрочем, Каплан (из уважения к теще) обещает дать знать по путям, что едут свои. * * * Утреннее посещение N (ночевал в вагоне). – М<арина> И<вановна>, сматывайтесь – и айда! Что вы здесь с тещей натворили? Этот, в красной черкеске, в бешенстве! Полночи его работал. Наврал, что вы и с Лениным и с Троцким, что вы им всем очки втирали, что вы тайно командированы, черт знает чего наплел! Да иначе не вывез бы! Контрреволюция, орет, юдофобство, в одной люльке с убийцами Урицкого, орет, качалась! Это теща, говорю, качалась (тещу-то Колька вывезет!). Обе, обе, орет, – одного поля ягодки! Ну потом, когда я и про Троцкого и про Ленина, немножечко осел. А Каплан мне – так уж безо всяких: – «Убирайтесь сегодня же, наши посадят. За завтрашний день не ручаюсь». – Такие дела! А еще знаете, другое удовольствие: ночью проснулся – разговор. Черт этот – еще с каким-то. Крестьяне поезд взорвать хотят, слежка идет… Три деревни точно… Ну и гнездо, Марина Ивановна! Да ведь это ж – Хитровка! Я волосы на себе рву, что вас здесь с ними одну оставил! Вы же ничего не понимаете: они все будут расстреляны! Я: – Повешены. У меня даже в книжке записано. Он: – И не повешены, а расстреляны. Советскими же. Тут ревизии ждут. Левит на Каплана донес, а на Левита – Каплан донес. И вот, кто кого. Такая пойдет разборка! Ведь здесь главный ссыпной пункт – понимаете? – Ни звука. Но ехать, определенно, надо. А тещин сын? – С нами едет, – мать будто проводить. Не вернется. Ну, М<арина> И<вановна>, за дело: вещи складывать! …И, ради Бога, ни одного слова лишнего! Мы уж с Колькой тещу за сумасшедшую выдали. Задаром пропадем! * * * Сматываюсь. Две корзинки: одна кроткая, круглая, другая квадратная, злостная, с железными углами и железкой сверху. В первую – сало, пшено, кукол (янтарь, как надела, так не сняла), в квадратную – полпуда N и свои 10 ф<унтов>. В общем, около 2 п<удов>. Беру на вес – вытяну! Хозяйка, поняв, что уезжаю, льнет; я, поняв, что уезжаю, наглею. – Все товарищ, товарищ, но есть же у человека все-таки свое собственное имя. Вы, может быть, скажете мне, как вас зовут? – Циперович, Мальвина Ивановна. (Из всей троичности уцелел один Иван, но Иван не выдаст)! – Представьте себе, никак не могла ожидать. Очень, очень приятно. – Это моего гражданского мужа фамилия, он актер во всех московских театрах. – Ах, и в опере? – Да, еще бы: бас. Первый после Шаляпина (Подумав): …Но он и тенором может. – Ах, скажите! Так что, если мы с Иосей в Москву приедем… – Ах, пожалуйста, – во все театры! В неограниченном количестве! Он и в Кремле поет. – В Крем…?! – Да, да, на всех кремлевских раутах. («Интимно»): Потому что, знаете, люди везде люди. Хочется же поразвлечься после трудов. Все эти расправы и расстрелы… Она: – Ах, разумеется! Кто же обвинит? Человек – не жертва, надо же и для себя… И скажите, много ваш супруг зарабатывает? Я: – Деньгами – нет, товаром – да. В Кремле ведь склады. В Успенском соборе – шелка, в Архангельском (вдохновляясь): меха и бриллианты… – А-ах! (Внезапно усумнившись): – Но зачем же вы, товарищ, и в таком виде, в эту некультурную провинцию? И своими ногами 10 коробочек спичек разносите? Я, пушечным выстрелом в ухо: – Тайная командировка! (Подскок. Глоток воздуха и, оправившись): – Так значит вы, маленькая плутовка, так-таки кое-что, а? Маленький запасец, а? Я, снисходительно: – Приезжайте в Москву, дело сделаем. Нельзя же здесь, на реквизиционном пункте, где все для других живут… Она: – О, вы абсолютно правы! – И рискованно. – А ваш адресок вы мне все-таки на память, а? Мы с Иосей непременно, и в возможно скором времени… Я, покровительственно: – Только торопитесь, этот товар не залеживается. У меня не то, чтобы груды, а все-таки… Она, в горячке: – И по сходной цене уступите? Я, царственно: – По своей. (Крохотными цепкими руками хватая мои руки): – Вы мне, может быть, запишете свой адресок? Я, диктуя: – Москва, Лобное место, – это площадь такая, где царей казнят – Брутова улица, переулок Троцкого. – Ах, уже и такой есть? Я: – Новый, только что пробит. (Стыдливо): Только дом не очень хорош: № 13, и квартира – представьте – тоже 13! Некоторые даже опасаются. Она: – Ах, мы с Иосей выше предрассудков. Скажите, и недалеко от центра? – В самом Центре: три шага – и Совет. – Ах, как приятно… Приход тещи кладет конец нашим приятностям. Последняя секунда. Прощаемся. – Если б Иося только знал! Он будет в отчаянии! Он бы собственноручно проводил вас. Подумайте, такое знакомство! – Встретимся, встретимся. – И я бы сама, Мальвина Ивановна, с таким большим желанием сопровождала вас до станции, но у нас сегодня обедают приезжие, русские, – надо блины готовить на семь персон. Ах, вы не можете себе представить, как я устала от этих низких интересов. Произношу слова благодарности, почтительно, с оттенком галантности, жму руку. – Итак, помните, мой скромный дом, как и я сама и муж, – всегда к вашим услугам. Только непременно известите, чтобы на вокзале встретили. Она: – О, Иося даст служебную телеграмму. * * * Теща на воле: |