Онлайн книга «Суворов и Кутузов»
|
– Eviva nosta liberatore! [98] – неслось отовсюду. Суворов, прижимая руку к сердцу, раскланивался во все стороны. Лошадей выпрягли из кареты, и веронцы на руках легко покатили ее в город до самого палаццо. Суворов, провожаемый радостными криками многотысячной толпы, взбежал на крыльцо. Чиновники и высшее духовенство Вероны во главе с архиепископом удалились после приема их фельдмаршалом. В зале остались свои, военные: русские генералы и несколько австрийских – Шателер, Карачай, Левенер, которых Суворов знал еще по турецким походам. Отпустив гражданские власти, Суворов на некоторое время вышел из приемной. Потом снова стремительно вошел, стал посреди залы и сказал генералу от инфантерии Розенбергу, который до него командовал русским вспомогательным корпусом: – Ваше высокопревосходительство, Андрей Григорьевич, познакомьте же меня с господами генералами! Суворов стоял навытяжку, но смотрел вниз, точно задумался. Его всегда низко опущенные веки совершенно закрывали глаза. Лицо сразу же стало иным – старческим и кротким. – Генерал-лейтенант Повало-Швейковский! – представил Розенберг. Коренастый, плотный Повало-Швейковский по-солдатски «ел» глазами Суворова, но фельдмаршал не подымал глаз, только поклонился: – Вместе не служили. Послужим! – Генерал-майор Барановский! – Помилуй Бог, не слыхал. Познакомимся! – стоял, не подымая глаз, Суворов. – Генерал-майор Милорадович! Суворов открыл глаза. Семидесятилетний старик сразу же исчез. – А, это Миша! Мишенька! – оживился Суворов. – Я знал вас вот этаким, – он показал рукой на аршин от пола. – Едал у вашего батюшки Андрея Степановича вареники. Да какие сладкие! Как теперь помню. Помню и вас, Михаило Андреич. Вы тогда хорошо ездили верхом на палочке. Как же вы тогда лихо рубили деревянной сабелькой! Молодой, двадцатидевятилетний генерал Милорадович, шеф Апшеронского мушкатерского полка, стоял весь красный от счастья. – Поцелуемся же, Михайло Андреич! Ты будешь герой. Суворов обнял Милорадовича и опять стал в прежнее положение. – Генерал-майор Тыртов! – Помилуй Бог, не слыхал! Познакомимся! – поклонился, не глядя на Тыртова, Суворов. – Генерал-майор князь Багратион! – Князь Петр, это ты? Помнишь Очаков, Брест, Прагу? – Так точно, ваше сиятельство! Суворов горячо обнял любимого князя. Поцеловал его в глаза, в лоб, в губы. – Господь с тобою! Русские генералы были все. Суворов вскинул голову и стал ходить широкими шагами, говоря: – Субординация! Экзерциция! Военный шаг – аршин, в захождении – полтора. Голова хвоста не ждет: внезапно, как снег на голову. Пуля дура, штык молодец. Мы пришли бить ветреных сумасбродных французишек. Они воюют колоннами, и мы будем их бить колоннами! Глазомер, быстрота, натиск! Потом круто повернулся на каблуках к Розенбергу: – Ваше высокопревосходительство, пожалуйте мне два полчка пехоты да два полчка казаков! – В воле вашего сиятельства весь корпус. Которых прикажете? Суворов резко отвернулся от Розенберга. Уклончивый ответ не понравился. Суворов вспыхнул и продолжал шагать, приговаривая: – Намека, догадка, лживка, немогузнайка. От немогузнайки – много беды! Высокий худой Розенберг стоял смущенный. Руки у него тряслись. Фельдмаршал разгневался, а почему – Розенберг так и не понял. – Ваше сиятельство, мой полк готов! – молодцевато шагнул вперед князь Багратион. Он знал суворовскую натуру: надо быстро и четко! И Суворов еще раз обнял Багратиона: – Ступай, приготовь и приготовься! Помни: голова хвоста не ждет! Внезапно, как снег на голову! III
В Валеджио Суворов принял рапорт командующего австрийской армией престарелого барона Меласа и произвел смотр его войскам. Австрийскую армию Суворов знал хорошо еще по турецкой кампании, по Фокшанам и Рымнику, и смотр ничего нового дать ему не мог, но Суворов хотел всеми мерами поднять дух австрийской армии, которая несколько последних лет терпела неудачи. – Что, старик, разобьем французов? – спросил Суворов у пожилого австрийского гренадера. – Мы бивали врагов с Лаудоном, а с вашим сиятельством еще лучше будем бить! – отвечал гренадер. Перед Суворовым целый час проходили полки. Суворов был в белом австрийском фельдмаршальском мундире и небольшой каске. Рядом с ним верхом на лошадях сидели старые кавалерийские генералы барон Мелас и венгерец Край. Край, еще очень крепкий для своих шестидесяти пяти лет, был длинен, жилист и смугл. А рыхлый небольшой Мелас, более старый, чем Край, уже с трудом сидел на лошади. Рука, державшая поводья, тряслась. Ему пристойнее было бы сидеть в покойной коляске, а не в седле, но барон бодрился: рядом с ним на казачьем коне молодцевато сидел его одногодок, сухонький, живой фельдмаршал Суворов. Суворов, казалось, смотрел только на проходившие войска, но видел все: как перешептываются австрийские адъютанты, как барон Мелас по-стариковски шевелит пухлыми губами. Александр Васильевич в уме уже окрестил его – папа Мелас. Мелас был не Бог весть какой талантливый полководец, но человек почтенный, всю жизнь в строю и не интриган, и потому Суворов чувствовал к нему расположение. Австрийцы шагали браво. Башмаки у них не так истрепаны, как у Багратионовых егерей, которые прошагали столько верст. Белые мундирчики созданы только для парадов. Но – Господь с ними! – надо для начала похвалить союзников. – Шаг хорош: победа! – громко, чтобы слышали все, сказал Суворов, когда мимо него прошел последний австрийский взвод. В своем же кругу Суворов дал другую оценку: – Солдаты – неплохи. Много славян: чехов, поляков, русин. С солдатом, помилуй Бог, бить французов можно. Но офицеры австрийские – никуда. Все они – немогузнайки. Что ни спросишь, один ответ: «Ich kann nicht bestimmt sagen!» [99] Ох уж эти мне нихтбештимзагеры, унтеркунфтщики! Суворову очень не понравилось, когда на его вопрос адъютанту, где генерал Фрелих, австрийский офицер ответил, что генерал Фрелих поехал за город, чтобы иметь лучший «унтеркунфт». [100] |