Онлайн книга «Библиотека на Обугленной горе»
|
– А математика? – Совсем немного. А что? – Ты знакома с понятием «регрессионная полнота»? Она где-то слышала этот термин, но не могла вспомнить, где именно. – Нет. – Его суть в том, что как бы глубоко ты ни понимал вселенную, сколько бы загадок ни раскрыл, за ними всегда стоит более глубокая загадка. – Хм. – Ты ведь знаешь, что не я сотворил эту вселенную? Я оставил на ней свой след и, надеюсь, привнес некоторые изменения к лучшему, однако я лишь работал с правилами, оставшимися от третьей эпохи. Добавил чуток света и удовольствия. – Мы над этим размышляли, – ответила Кэролин. – Никто не мог сказать наверняка. Но если не ты, то кто? Отец покачал головой: – Когда-то я задал тот же вопрос. Если на него и существует ответ, он утрачен. – О. – Но кто бы это ни был… он был мастером. Я долго исследовал его работу. Выучил несколько фокусов… – он махнул рукой, одним жестом обведя нескончаемые акры Библиотечных книг, свитков и фолиантов, – …но не приблизился к пониманию картины в целом. – Ты так считаешь? – Я это доказал. Эта вселенная обладает регрессионной полнотой. Я не смог понять ее целиком. И никто не сможет. Поэтому я ухожу. – Уходишь? – Я создам собственную вселенную. Мое место с моими правилами. Это будет моя пенсия. – Звучит одиноко. Отец покачал головой: – У меня есть друзья. – Друзья? – Пока ты спала, я воскресил Нобунунгу. И Митрагани. Кэролин вспомнила, как Майкл говорил о своем учителе: «Ты ведь понимаешь, что Нобунунга – не просто тигр?» Вспомнила, как Нобунунга вошел в reissak, вспомнила его непоколебимую веру в Отца. Он сказал, Отец защитит его. И оказался прав. – Где они? – Ей стало не по себе. – Ждут меня. – Отец показал на нефритовую лестницу. – Хочешь их повидать? Кэролин подумала о Митрагани, которая протягивала к ней окровавленную маленькую ручку и спрашивала: «Moru panh ka seiter?» Почему ты это делаешь? И покачала головой: – Наверное, это плохая идея. Отец кивнул: – Понимаю. На мгновение она представила их троих вместе, Отца, Нобунунгу и Митрагани, отдыхающими, может, играющими в волейбол. Это шло вразрез с ее представлениями об Отцовском характере. Однако Кэролин начинала понимать, что, вероятно, в действительности Отцовский характер был совсем не таким, как ее заставили поверить. – Можно задать тебе вопрос? – Конечно. – Ты помнишь… День Быка? Дэвида? – Разумеется. – Почему ты улыбался? Отец долго смотрел на нее. – Давай пройдемся, Кэролин. Он поднялся, с прежней гибкостью, и зашагал между шкафами. Кэролин поспешила догнать его. – Куда мы идем? – Недалеко. Он вывел ее из рубинового каталога – каталога Дэвида, размышлений о жестокости и смерти – и углубился в фиолетовый. Фиолетовый каталог был небольшим, частью мира Питера. Кэролин даже не знала, из какого камня выполнен здесь пол. Аметист? Гранат? Танзанит? Она не помнила, чтобы когда-либо приходила сюда. Отец остановился у высокого пыльного шкафа, заполненного книгами вроде «Larousse Gastronomique», «Искусство кулинарии дома» и «Радость готовки». Какого черта мы здесь делаем? Отец выбрал папку с тремя кольцами. Дешевая и хлипкая, она пряталась за книгой о корнуэльских пирожках. Слова на обложке гласили: «Ангелы Чарли». Ниже располагалась картинка с тремя красивыми женщинами. Отец вручил папку Кэролин. Что-то привлекло ее внимание. Нечто шевельнулось в глубоких тенях Библиотеки, раздался тихий звук. – Что это? – Это, – ответил Отец, – черный фолиант. Кэролин подняла глаза. – Серьезно? Предполагалось, что в черном фолианте содержатся инструкции по изменению прошлого. Он обладал почти безграничной мощью. Кэролин потратила годы на его поиски. И в конце концов пришла к выводу, что черного фолианта не существует. Отец кивнул: – Боюсь, он попал не на ту полку. Я не хотел, чтобы ты наткнулась на него, пока не будешь готова. Кэролин открыла папку. Страницы были сделаны из древнего пергамента, а почерк принадлежал не Отцу. Она моргнула. У нее на глазах слова изменились. Затем снова. Когда они изменились в третий раз, она поняла, что меняются не слова, а язык, на котором они написаны. Каждые несколько секунд чернильные завитки изменяли свою форму. Арабский, суахили, поэзия бурь. – О боже. Отец кивнул: – Совершенно с тобой согласен. Черный фолиант! – Кто его написал? Сколько ему лет? – Никто не знает. – Отец пристально посмотрел на нее. – Я забрал его у Императора третьей эпохи. Почерк принадлежит не ему. Кэролин закрыла папку. – Но какое отношение это имеет к… – Я улыбался, когда мы отправили Дэвида в Быка, потому что он умолял. – Да? – Ее лицо вытянулось. Он поднял руку. – Ты неправильно меня поняла. Кэролин озадаченно покачала головой. – Ты ведь знаешь, что он был моим сыном, верно? То есть вы все были в некотором смысле моими детьми – особенно ты, Кэролин, – но лишь с матерью Дэвида я действительно занимался сексом. – Отец! Фу! – Извини. – Но… в таком случае… я все же не понимаю. Ведь от этого должно было стать только хуже. То, что ты с ним сделал. Я хочу сказать, ведь он был твоим сыном. – Верно, – серьезно ответил Отец. – Намного хуже. Хуже, чем ты можешь себе представить. И, надеюсь, хуже, чем когда-либо сможешь. – Но почему ты улыбался? – Потому что он умолял. А ты – нет. Ни разу. – Я бы тоже умоляла, если бы ты запихнул меня в ту чертову западню. – Нет. Ты не умоляла. – Что? Я не… Он постучал по черному фолианту. – Прошлое преклоняется предо мной, Кэролин. – Я все равно не… – Тут она поняла. – Дэвид… должен был стать твоим наследником? В какой-то… какой-то другой версии прошлого? – Именно. – Но… ничего не вышло? – Да. |