Онлайн книга «Love Forever?»
|
– Ну… как-как… Я думаю, он все поймет сам. Не зря же – круглый отличник! – Пошли, – кивнул Шурик, и они с Аней направились по берегу прочь от танцующих. Через некоторое время их все-таки догнал Соленко, всегда аккуратно причесанные волосы которого необычно растрепались. – Аня, вы куда? – довольно миролюбиво спросил он. – Видишь ли, Володя… – начала Кашуба. Теперь перевязанный Шурик казался ей уже не богатым герцогом, а, наоборот, сыном прислуги. А дочерью герцога будто бы была она, и теперь ей предстояло нелегкое объяснение с человеком ее круга, за что она полюбила бедняка. – Так получилось, что мы с Шуриком… – …очень удачно вместе сварили сегодняшний обед, – закончил за нее Соленко. – Как хорошо, что ты и сам это понял, – с самым трогательным, как ей казалось, видом опустила веки Аня. Когда она снова открыла глаза, Соленко с Шуриком уже валялись на земле. Драка завязалась до такой степени нешуточная, что девушке пришлось во всю силу своих легких крикнуть: – Ребята! Помогите! Прибежавшие на ее вопль одноклассники с трудом помогли ей разнять дерущихся. Аня при виде рассеченных губ и бровей задрожала от ужаса. На такой финал своей прогулки с сыном то ли герцога, то ли прислуги она не рассчитывала. Крис бросилась вытирать кровь Шурику, а Третьяковой достался Соленко. – Да что с вами случилось-то? – спросил Масляков, с неудовольствием разглядывая оторванный карман новой пляжной рубахи. – Совсем сдурели! Это ж натуральный шелк! Понимать надо! – Да пошел ты со своим шелком, – отбрил его Володя, вырвался из рук Третьяковой и побрел по песку прочь от одноклассников. – Беги догоняй своего ревнивца! – предложил Ане Антон. – Это ж надо такому случиться! Никогда бы не подумал, что аристократ Соленко полезет в драку! Аня всхлипнула и побежала совсем в другую сторону от Володи. – Ну дела! – восхитился Масляков, потом вдруг заметил, как Крис участливо помогает Шурику подняться, зло сверкнул глазами, подошел к растерянной Третьяковой и сказал: – Пойдем, Ленусь, прогуляемся. Мы здесь явно лишние. Мы не Соленко. Мы драться не будем. У нас другие принципы… – И он потащил за собой слабо упирающуюся девушку. – Ну и что вы не поделили? – спросила Шурика Крис, когда они остались одни. Шурик, не отвечая, размотал вконец мокрую и грязную косынку. Ногу сильно раздуло. – Ничего себе! – ужаснулась Камчаткина. – Эдак ты завтра вообще на нее не встанешь. – На даче где-то был эластичный бинт. На ночь перевяжу – полегчает. – А до дачи-то дойдешь? – с большим сомнением в голосе спросила девушка. – Постараюсь. – Шурик, – Крис не дала Лихачеву сделать шаг, – объясни все-таки, что между вами с Володькой произошло и куда вы с Анькой намыливались. – Твой Масляков назвал же Соленко ревнивцем! Просто Отелло сумасшедший! – Скажешь, что он тебе врезал ни за что? – Конечно, ни за что! Я собирался Кашубе показать каменную глыбу, с которой видно стоящие на рейде корабли. – И все? – И все! Мы просто разговорились… ну… в танце… про залив. Анька уверяла, что он мелкий чуть ли не до Атлантики, вот я и хотел показать ей корабли. Уж ты-то знаешь, что Кашуба меня абсолютно не интересует! – Только не надо мне опять заливать, как ты меня обожаешь! – Ты мне правда нравишься, Крис! – Поклянись! – Может, еще и кровью где-нибудь расписаться? – усмехнулся Шурик. – Из губы так и льет. – Ладно, не надо никаких клятв, – нахмурилась Камчаткина. – Почему? Я могу… – Не надо, Шурик. Даже если ты не врешь, в чем я все-таки сильно сомневаюсь, все равно не надо. – И почему же? – Потому что… потому что существует Антон. Понимаешь? – Не понимаю! Что ты за него держишься? Соленко за Аньку мне чуть голову не оторвал, а твой Антон преспокойненько опять ушел с Третьяковой. Он предал тебя, Крис! И не первый раз! Он предает тебя через каждые полчаса! – Да что ты понимаешь?! Он любит меня! Я знаю! Он просто такой вспыльчивый и неуравновешенный! Это ему все время кажется, что я его предаю! А разве я предаю?! Я его тоже люблю! И он в конце концов поймет это! – Брось его, Криска! Он тебя не стоит! А мы с тобой будем ездить на эту дачу одни! Согласись, здесь здорово! И вообще, я все сделаю, чтобы ты забыла и думать о Маслякове! – Нет, Шурик… Я не могу. Ты прости. Я его действительно… люблю… Камчаткина жалко улыбнулась и пошла в ту сторону, где скрылись Антон с Леной. Лихачев остался один. Он незамысловато выругался, замотал в Анину косынку тяжелый камень и забросил все это подальше в залив. Потом осторожно ступил на распухшую ногу и вскрикнул от боли. Крис обернулась, сочувственно сморщилась и вернулась к нему на помощь. Они с большим трудом дотащились до дачи. В доме было пусто и как-то печально. – Не хватало еще, чтобы все остальные тоже пропали, как твой братец, – буркнула уставшая Крис, плюхнувшись на табуретку в кухне. – Неужели ты и правда не знаешь, куда твои родственнички подевались? Шурик, скривившись, помотал головой. – Что, так больно? – забеспокоилась Камчаткина. – Слушай, Крис, даже несмотря на то, что ты любишь Антона, помогать тебе все-таки придется мне. В комнате, где должны бы находиться Федор с Диной, есть такой шкафчик… там на верхней полке была аптечка. Поищи в ней эластичный бинт. Он был в прозрачной упаковке с красной этикеткой. Камчаткина выпорхнула из кухни, а Шурик состроил такую зверскую рожу, будто хотел кому-то очень сильно ею досадить. Крис вернулась с бинтом и принялась за перевязку. – Какая идиллия! Ты только посмотри, Ленусь! Мы опять явились не вовремя! – раздался голос Маслякова. – Пошли, что ли, еще погуляем! – Никуда я больше не пойду! – сердито ответила Третьякова, а Шурик, морщась от боли, сказал: – Дурак ты, Масляков, как я погляжу. – Не дурнее остальных! – Дурнее! Она тебя любит. – Кто? – Антон принял самую независимую позу, но пальцы выдавали его волнение, нервно теребя полуоторванный карман. – Она. Крис. – Ага! Как же! Свежо преданьице… – Ну я же говорю – дурак! – повторил Лихачев. – И я то же самое тебе скажу, – произнесла Камчаткина, закончив бинтовать. – Естественно! – дурашливо развел руки в стороны Масляков. – Разве ты можешь сказать мне что-нибудь другое?! – Могу и другое! И скажу… – Крис немного помолчала, будто собираясь с силами, и произнесла тихо, но так убедительно, что никто не мог ей не поверить: – Я люблю тебя, Антон… |