Онлайн книга «Love Forever?»
|
– Кажется, вывихнул, – простонал он. – Час от часу не легче! – бросил раздосадованный Масляков. – Идти-то можешь? Шурик попробовал наступить на ногу и опять сморщился. – Могу, но здорово больно. – Надо холод и давящую повязку! – вспомнила правила оказания первой медицинской помощи Лена Третьякова. – В общем, Шурик, чувствую, тебе придется хромать со мной в дом, – улыбнулась Аня. – Я тоже пойду с вами, – повернулся к ним Володя. – Нет уж! – ухватилась за его шорты Третьякова. – Никуда твоя Анечка не денется, и с обедом они вдвоем с Шуриком справятся. Пошли вчетвером к Усачевым. Ты, Володька, очень солидно выглядишь. Они тебе поверят, что мы не жулики какие-нибудь. – Конечно, иди, Володя, – отпустила его Аня. – Как Усачевых-то зовут? – сразу догадался спросить Соленко. – Сейчас там, скорее всего, только бабка, Елизавета Кузьминична, – ответил Шурик. – Вы уж с ней повежливее! Строгая очень. И с козами там… все-таки поосторожнее! – Не учи ученых! – ответил Володя, который уже почувствовал себя командиром. – До домика-то дойдешь? – участливо спросила Лена и бросила на Лихачева взгляд, который должен был дать ему понять, что она не забыла то, как они готовили завтрак на кухне. – Дохромаю, – ответил он, и они с Аней медленно пошли к даче. Одноклассники проводили их взглядами и отправились к бабке Усачевой за средством от солнечного ожога.– Давай приложим к твоей ноге хотя бы пакет из холодильника, – предложила Шурику Аня, когда они наконец добрались до домика и удостоверились, что ни Дины, ни Федора по-прежнему в нем нет. – А потом я тебе туго перевяжу косынкой. Бинта наверняка у вас нет? – Нет, – не согласился Шурик, – лучше тебе сначала плечи намазать. – Чем? – Да хотя бы сливочным маслом. Говорят, тоже помогает. От утренних бутербродов осталось. – И он достал из холодильника ополовиненную пачку масла. – Нет, нога важнее! – не согласилась Аня. – Да она у меня уже почти и не болит, – сказал Шурик. – Это сейчас не болит, а потом знаешь как распухнет! Я знаю, что это такое! У меня зимой тоже вывих был! На лыжах каталась и упала. Чуть ли не три недели в школу не ходила. Ты-то, конечно, не помнишь… – Почему не помню? Я все про тебя помню. – В каком смысле? – не поняла его Аня. – В таком. Я все про тебя помню, потому что… в общем… ты мне очень нравишься… – Брось… – передернула плечами Кашуба. – Никогда не замечала. Шутишь, да? Очень глупо с твоей стороны! – Что ты могла замечать, если только на Соленко и смотришь! Аня все еще очень недоверчиво поглядывала на него из-под густо накрашенных ресниц. – А хочешь, я тебе докажу? – предложил Шурик. – Ну… давай… доказывай… – не очень уверенно согласилась Аня. – Пожалуйста! – И Лихачев, совершенно не хромая, прошелся по кухне. – И что это значит? – Это значит, что у меня нет никакого вывиха! – Как это? Я же сама видела, как ты упал и как нога вывернулась… – Ловкость рук… вернее, ног! – рассмеялся Шурик. – Только и всего! Аня растерянно молчала, забыв про свои огнем горящие плечи. – Ну что ты на меня смотришь с таким испугом, будто я какой-нибудь преступник? – Ты мошенник… – отозвалась Аня. – А может, и преступник… вместе со своими исчезнувшими братьями-сестрами… Не знаю… – Разве преступление быть влюбленным в Аню Кашубу? – спросил ее Шурик. – Мне очень хотелось сказать тебе о своих чувствах. А как скажешь, если около тебя вечно ошивается Соленко. Вот я и придумал, как мне остаться с тобой наедине. Импровизация! – Ну… сказал ты мне… и что? – Ничего. Может быть, ты теперь посмотришь на меня по-другому. – Как? – Не знаю, как-нибудь… Может, сравнишь с Володькой и поймешь, что… – Что? – Что я… не хуже… – Ты не хуже, но… – Вот только не надо мне рассказывать, как вы с Соленко поклялись в вечной любви до гроба, – усмехнулся Шурик. Аня вздрогнула, потому что они с Володей после выпускного вечера именно это и сделали. – Почему это не надо? – с вызовом спросила она. – Потому что все можно еще переиграть… если, конечно, захотеть… – А если я не захочу? – А ты так уж сразу-то не отказывайся. Ты подумай… Лихачев сдернул с ее плеч рубашку Соленко и, не спрашивая разрешения, принялся смазывать их маслом. Аня стояла перед ним ни жива ни мертва и никак не могла понять, что ей лучше всего сделать. Плечи болели, но Шурик касался их так осторожно и ласково, что вырываться из его рук ей не хотелось. Шурик будто понял это и неожиданно поцеловал девушку в еще не намазанное плечо. Тут уж Аня не выдержала и залепила ему такую звонкую оплеуху, какую только смогла. Лихачев выронил масло и схватился рукой за щеку, которая сразу запылала не хуже Аниных плеч. – Не смей прикасаться ко мне, слышишь? – бросила ему Кашуба, но они оба почувствовали неуверенность в ее голосе. Лихачев понял, что девушка уже начала выбирать из двух молодых людей того, который лучше. Аня с ужасом смотрела на Шурика и понимала то же самое. Несколько минут назад она была уверена в незыблемости своей любви к Володе Соленко. Сейчас она осознала, что ее спокойствию пришел конец: теперь она будет мучиться сложнейшим выбором. У Лихачева оказались очень красивые глаза и нежные руки. И почему она раньше не замечала его глаз? А если прибавить еще и наличие у него прекрасной дачи, на которую можно будет ездить достаточно часто, то… Аня помотала головой, отгоняя от себя преступные мысли. Володя сейчас ищет для нее лекарство, а она… – В общем, все остается по-прежнему! – Аня постаралась сказать это как можно тверже. – И не вздумай ко мне лезть, а то… – А то что? – А то я скажу ребятам, что у тебя нет никакого вывиха и что ты всех обманул! – Но они же будут спрашивать, зачем я это сделал. – Вот ты и ответишь! – Хорошо. Я отвечу им то же самое, что сказал тебе! – Нет! – крикнула Аня, потому что она сразу представила себе при этом лицо Володи. – Тогда предлагаю закончить пока обсуждение данного вопроса и приступить к обеду, потому что уже пора. – И он показал на часы, которые показывали половину первого. В полном молчании они принялись готовить обед. Кашуба старалась не смотреть на Шурика, но глаза то и дело возвращались к молодому человеку и отмечали то ладную фигуру, то ровный красивый загар. Она все еще ощущала его прохладный поцелуй на своем обгоревшем плече, и ей хотелось бежать из домика у залива куда глаза глядят. Аня страшилась заглядывать даже на час вперед. Она никак не могла представить, что теперь будет. |