Онлайн книга «Вегетарианка»
|
* * * В самые последние минуты своего короткого сна он увидел ее. Ее кожа отливала туманным желто-зеленым светом. Перед ним распласталось ее тело, похожее на листочек, только что слетевший с ветки и поэтому только что начавший увядать. На ягодицах не было заметно монгольского пятна, вместо него всю ее равномерно покрывал этот желто-зеленый свет. Он перевернул ее на спину. Слепящий свет лился с верхней части ее тела – источником, видимо, было лицо, – не позволяя ему поднять глаза выше ее груди. Двумя руками он раздвинул ей ноги, и по гибкости ее упругих бедер стало ясно, что она не спит. Он проник в нее, и сок зеленого цвета, какой течет из толстых надорванных листьевго листа, начал струиться из ее лона. Ароматный, но в то же время горьковатый запах листьев и травы постепенно сгустился и стал таким едким, что он еле дышал. Почти достигнув оргазма, он с трудом вышел из нее, и в этот миг увидел свой член, окрашенный в зеленоватый цвет. Неизвестно, из ее или из его тела выделилась влага, но его лобок и даже бедра покрывал свежий и душистый травяной сок ярко-зеленого цвета. * * * На другом конце невидимой телефонной линии снова молчали. – …Ёнхе. – Да. К счастью, она молчала недолго. Неужели в этом ответе промелькнула радость? Пусть слабая, но радость? Или ему показалось? – Ну как, отдохнула вчера? – Да. – Знаешь, я хотел кое-что спросить у тебя. – Спрашивайте. – Ты, наверное, уже смыла рисунки, да? – Нет. Он вздохнул с облегчением. – Могу я попросить не смывать их? Хотя бы до завтра. Я еще не закончил работу. Думаю, надо снять еще раз. Ему показалось, что она улыбается. Он не мог ее видеть, ведь была на другом конце провода, но все-таки ему казалось, что она улыбается. – Мне не хотелось, чтобы они исчезли, вот я и не мылась. Она говорила безразлично. – С ними на теле я перестала видеть тот сон. Если они сотрутся, я попрошу вас нанести их еще раз. Он не расслышал все до конца, поэтому сильнее прижал трубку к уху. «Все нормально, – сказал он сам себе. – Если она такая, то есть шанс, что разрешит. И, может быть, разрешит все». – Завтра у тебя будет время еще раз приехать туда? В мастерскую в районе Сонбави. – …Хорошо. – Но, знаешь, там будет еще один человек. Мужчина. Молчание. – Ничего, если он тоже разденется и я распишу его цветами? Как это тебе, нормально? Он ждал. По опыту общения с ней он уже знал, что ее молчание обычно означает согласие, и от этой мысли волнение его улеглось. – …Хорошо. Он положил трубку и, сцепив пальцы в замок, заходил кругами по гостиной. Ребенок был в детском саду, жена уехала в свой магазин, и он, вернувшись домой примерно в три часа пополудни, оказался предоставлен самому себе. Потерзавшись сомненими, не зная, что сказать жене, он решил сначала позвонить свояченице. Но уклониться от разговора с женой он никак не мог, поэтому затем набрал и ее номер. – Вы где сейчас? Она спросила скорее смущенно, нежели холодно. – Дома. – С работой все хорошо получилось? – Еще не закончил. До завтрашней ночи, наверное, буду занят. – Вот как… Ну ладно, отдыхайте. Разговор закончился. Лучше бы она кричала, как другие жены, злилась, ругала его, осыпая бранью. Тогда ему жилось бы спокойнее. Характер жены, эта ее готовность к послушанию, этот осадок от покорности, печалью лежащий на ее сердце, – все это душило его. Он не мог не знать положительных качеств жены, не мог не знать, как отчаянно она пытается понять его, старается окружить заботой. Не мог он не знать и о том, что сам он, наоборот, человек эгоцентричный и безответственный. Но даже сейчас, в этот миг, вопреки здравому смыслу ему хотелось думать, что выдержка и благие намерения жены не дают ему дышать и это из-за них он ведет себя еще хуже. Когда буря эмоций – ощущение вины, раскаяние и сомнения – пронеслась над ним и утихла, он, как и задумал, набрал номер телефона Ч. и тут же услышал его голос: – Это вы, сонбэ? Сегодня вечером будете в студии? – Нет, – ответил он. – Вчера всю ночь работал. Сегодня хочу немного отдохнуть. – Да? Ну хорошо. В Ч. чувствовались самоуверенность, великодушие и спокойствие, свойственные мужчинам, еще не достигшим тридцати. Он мысленно раздел его, скорее худощавого, нежели крепкого и сильного на вид. Кажется, подойдет. – У меня к тебе просьба. – Какая? – Что у тебя завтра? Найдется время? – Завтра вечером у меня встреча. Коллеге, не понимавшему, зачем его просят куда-то прийти, он назвал адрес мастерской М. – Это займет всего часа два, к вечеру освободишься. После этих слов он, вдруг решив поменять планы, зашел с другой стороны. – Ты ведь вчера сказал, что хочешь посмотреть мою работу? – Да, конечно, очень хочу, – с готовностью ответил Ч. – Я сейчас еду в студию. Разговор закончился. Он надеялся, что отредактированная прошлой ночью кассета понравится внимательному к деталям Ч., надеялся пробудить в нем интерес к своему фильму. К тому же вежливый молодой человек вряд ли сможет легко отказать в просьбе старшему товарищу, работающему с ним в одной студии. Уверенности не было, но радостное предчувствие уже овладело им. * * * Ч. приехал раньше назначенного времени. Следуя своему любимому выражению: «Take it easy», он в любой обстановке вел себя расковано, но в этот раз казался немного напряженным. Он даже сказал: – Что-то я нервничаю. Подавая Ч. чашку кофе, он опять мысленно раздел его. Воображаемая картина понравилась ему. Кажется, Ч. подойдет. Накануне посмотрев кассету, Ч. взволнованно признался: – Не могу поверить… Это шедеврально! Как у вас это получилось? Если честно, я до сих пор считал вас вполне заурядным художником… Ой, простите… В глазах, в голосе Ч. сквозила явная симпатия, которую раньше он за ним не замечал. – Разве можно настолько изменить свой стиль? Как бы лучше выразиться… Такое впечатление, будто какой-то великан вдруг поднял вас и переместил в другой мир… Вы только посмотрите на эти краски, оттенки! Сентиментальные и неловкие выражения молодого Ч. не пришлись ему по душе, но в этих словах звучала правда. Такого разнообразия красок, какое изливалось из него в последнее время – хотя, конечно, он и раньше ощущал красоту всех оттенков и тонов, – он не мог припомнить. Казалось, все эти насыщенные энергией цвета заполнили его всего и, прорвав преграды, хлынули наружу. Очень уж неистовым стало его существование. Это ощущение полноты жизни никогда не владело им в прежние годы, даже в период молодости. |