Онлайн книга «Ожерелье из разбитых сердец»
|
– Понятия не имею, – ответил он. – Мы далеко забрели от моей фазенды. Никогда не видел хозяев. – У них, в отличие от остальных буржуинов, хороший вкус. – Согласен. – Гляди, какая красивая решетка у ворот! – не отставала я. – Пойдем потрогаем! – Ага! Потрогаешь, и тут же сирена взвоет! – А что, бывало? – У этой Корниловой, домина которой напротив, иногда так воет, что хочется на всякий случай спрятаться в подпол: мало ли – война! Я рассмеялась. В этот момент ажурные ворота растворились, и из них вышла женщина. Тихо охнув, я спряталась за своего начальника и без пяти минут мужа. Из-за его плеча я следила, как женщина быстрым шагом удалялась от нас. – Ты что, Тонь? – встревоженно спросил Кирилл, вытаскивая меня из-за своей спины, когда женщина скрылась за поворотом. – Ты знаешь эту тетку? Я кивнула, потому что говорить не могла: язык, что называется, присох к небу. – Тоня! Да что случилось-то? Не пугай! – Мастоцкий чувствительно тряхнул меня за плечи, отчего мой язык наконец отклеился, и я прошуршала все еще сухим ртом: – Это Надежда Валентиновна... – Отлично! И кто ж она такая? – Мать... Феликса... Я же тебе рассказывала про нее... – Мать... Я уже и забыл ее имя... Но... – Что «но»? – Я говорю: может, ты обозналась... Что-то она уж больно простовата для родительницы великой Мананы. – Она всегда просто одевалась... когда и в нашем доме жила... – Может, эта сволочь... на нее денег жалеет? – Не знаю... – безразлично уронила я и тут же вскрикнула: – Кира!!! – Что?! – с таким же ужасом в голосе отозвался он. – Нам надо с ней поговорить! – О чем? – О... ее сыне... – И что ты ей скажешь? – Все, что знаю. – Она, наверно, и так в курсе. Не могла же не спросить сыночка, на какие шиши он отгрохал себе этот дворец. – Она может не знать всего. Знает, что он пишет книги, но откуда берет сюжеты, не догадывается, хотя... – Тонька! Перестань делать многозначительные паузы! – взревел Мастоцкий. – Понимаешь, Кира... я вспомнила один странный разговор Феликса с матерью... Она точно знает, чем он занимается, потому что говорила о его профессии и еще что-то такое про игры... – Какие еще игры? – Я... Я не могу вспомнить, потому что тогда не придала этому особенного значения... Я хотела поделиться с Кириллом еще кое-какими соображениями, как вдруг он прижал меня к дереву и принялся целовать. Я начала брыкаться, потому что его нежности были совершенно неуместны и некстати. – Она идет назад! – шепнул мне Мастоцкий. – С бидончиком. Я знаю, куда она ходила. Тут неподалеку живет женщина, у которой козы. Она их молоко продает, говорят, полезное... – Странно, что мамаша Феликса сама ходит за молоком, будто крестьянка по воду, – буркнула я, пытаясь разглядеть Надежду Валентиновну из-за Киркиного плеча. – Этот... которая Манана... наверняка мог бы обеспечить доставку молока на дом. – А может, его маменьке прогуляться хочется... моцион, так сказать, совершить... Не знаю, что мне вдруг стукнуло в голову, но я с силой оттолкнула Кирилла, который на это явно не рассчитывал, и выскочила на дорогу перед самым носом Надежды Валентиновны. – Здрасссь... – произнесла я, впиваясь в нее глазами. Не призрак. Реальная женщина. Та самая, которая была моей соседкой и угощала сушками без мака, а сама трескала курабье. Надежда Валентиновна вздрогнула и уронила бидончик. Молоко расползлось по асфальту огромным белым осьминогом. Мои джинсы и ноги матери Феликса были заляпаны жирным каплями. – То-о-оня... – протянула она. – Она самая... – Мне хотелось рявкнуть ей это в лицо, но гортань выдала жалкое сипение. Мать Плещеева взяла себя в руки быстрей. – Ну и чего же ты хочешь, Тоня? – спросила она и подняла пустой бидон. – Поговорить, – несколько тверже сказала я, так как за плечи меня уже обнимал Мастоцкий. Надежда Валентиновна оглядела его равнодушным взглядом светлых глаз и спросила: – О чем? – О том, что у нас есть материалы, мягко говоря, компрометирующие вашего сына. – Да ну?! – улыбнулась она, и улыбка ее мне не понравилась. Впервые. Раньше я не замечала, что у нее такая неприятная улыбка. Мне хотелось ей сказать, что она зря улыбается, но женщина спросила: – И в чем же они состоят? – У нас есть неопровержимые данные, что ваш сын является виновником смерти нескольких женщин! – выпалила я. – Даже так? – Что-то в лице Надежды Валентиновны неуловимо изменилось, но она все так же невозмутимо вытряхнула из бидона на асфальт остатки молока и сказала: – Что ж... тогда пройдемте в дом. Внутри дом был так же хорош, как и снаружи. Отделан дорого, но с большим вкусом, в приглушенных пастельных тонах. Интерьеры были будто выписаны акварелью. Очень простые, тонкой сеточкой тюлевые занавески пропускали свет в виде легкой дымки, которая гармонировала с обликом женщины, здесь проживающей. Я придирчиво оглядела ее одежду. Да, проста. И все же не такая, в какой она ранее принимала меня у себя в гостях. Ее прямая серая юбка и чуть голубоватый джемпер, думаю, стоили больше моей месячной зарплаты. Надежда Валентиновна привела нас в просторную гостиную, центр которой занимала массивная кожаная мебель бежевых тонов. Кресло, в которое я упала, казалось, тут же под меня подстроилось, со всех сторон бережно поддерживая мое тело. Так удобно я еще никогда не сидела. Тем лучше. Не встану, пока все не выясню. Рядом со мной устроился Мастоцкий, всем своим видом демонстрируя хозяйке, что бросится на мою защиту в любую минуту. Надежда Валентиновна уже совсем справилась с собой. Ее лицо было невозмутимо и непроницаемо. Если бы не застывшие капли козьего молока, можно было подумать, что резкого разговора не было. – Ну так что же вы хотели мне поведать? – светским тоном начала она. И я рассказала матери Плещеева о дневнике Наташи Серебровской, а также поделилась своими соображениями на предмет литературной деятельности ее сына. Выслушав меня, она немного помолчала, а потом проронила в пространство: – Я всегда говорила, что до добра это не доведет... – Послушайте, милейшая! – взорвался Мастоцкий. – А не кажется ли вам, что вы могли бы прекратить это на корню?! – Вы считаете, что я имею хоть какое-то влияние на своего сына? – усмехнулась она. – Ну... он же не вчера начал писать свои романы! – продолжил Кирилл. – Неужели вы не знали, откуда он берет сюжеты? |