Онлайн книга «Ожерелье из разбитых сердец»
|
– Знала. – Надежда Валентиновна выпрямилась в кресле. – Но первую его книгу я одобрила, вернее, сама же на нее, если можно так выразиться, подбила. – То есть? – удивилась я. – Видите ли, его очень сильно оскорбила и... предала женщина... Он был еще молод... впал в страшную депрессию. Я должна была что-то сделать... как-то помочь... Перепробовала много способов привести его в норму, а потом вдруг меня осенило, и я предложила ему записать свои переживания, сжечь написанное и таким образом освободиться от гнетущих воспоминаний. – Видимо, он не сжег? – Вы правы. – То есть ему понравилось таким образом освобождаться от гнетущих воспоминаний? – Да. – Надежда Валентиновна, – вступила в разговор я, – не станете же вы утверждать, что не знали, как ваш сын манипулировал женщинами ради успеха своих романов. – Он... не для успеха... – А для чего? – Он мстил. – Лицо Надежды Валентиновны тоже приобрело жесткое мстительное выражение. – Да за что же мстить Наташе Серебровской, которая его любила?! – Вам не понять... – А вам?! – А я... я понимаю! Я его мать! Когда у тебя, Антонина, будут дети, ты меня вспомнишь! Мне хотелось сказать, что я тоже любила Феликса, но не успела, потому что его мать спросила первой: – Сколько стоят ваши... материалы? – Они бесценны, – опередил меня Мастоцкий. – Ну и куда вы собираетесь с ними пойти? – с каменным лицом спросила Надежда Валентиновна. – Для начала можно в любую популярную газету типа «Комсомольской правды». – А потом? – А потом – в органы. – Зачем? – Чтобы предотвратить дальнейшие его преступления. – Но женщины сами! – взвизгнула Надежда Валентиновна. Я никогда не видела на ее лице выражения такого бешенства. – Вы прекрасно знаете, что до самоубийства их доводил ваш сын, – спокойно сказал Кирилл, поднялся с кресла и предложил мне руку, как бы давая понять хозяйке дома, что разговор не состоялся. – Подождите! – уже гораздо спокойнее произнесла она. – Вы ведь зачем-то пришли... Не только же для того, чтобы сказать мне о том, что узнали. – Да, – согласилась я и рукой подтолкнула Мастоцкого обратно к креслу. Он нехотя опустился в него. – Я хочу знать, какова ваша роль во всей этой истории? – В какой? – Надежда Валентиновна сама вскочила с кресла, и я увидела, что руки ее слегка подрагивают. – Скажите, зачем вы поселились в наш дом, коль у вас... – я обвела рукой прекрасную стильную гостиную, – ...такие хоромы? Женщина усмехнулась, прищурилась, посмотрела на меня с нескрываемым презрением и сказала: – А за новыми впечатлениями. – То есть? – искренне удивилась я. – Я поселилась в обычном доме, чтобы мой сын, который непременно будет приходить меня навещать, нашел... скажем так... новых знакомых. Мы часто так делаем. – Новых женщин? – Не только. Здесь, в Завидове, мы с ним отдыхаем, а в городе – работаем. У каждого своя работа. – То есть... вы.. нет... – Я никак не могла выразить мысль, которая вертелась у меня на языке, потому что она казалась чудовищной. – Вы что, с ним вместе работаете? – выразил мою мысль Мастоцкий. – Ильф и Петров, значит? – Я просто делаю то, что просит меня мой сын. Повторяю, вам этого не понять, пока у вас не будет своих детей. – А наши бабки... ну с крыльца... – опять начала я. – Почему они уверяли маня, что никогда не видели ни вас, ни Феликса? Плели про какого-то Шурика... – Неужели непонятно, что для получения нужных материалов приходится идти на определенные затраты? – Вы им заплатили? – Разумеется. – И сколько же стоит их молчание, если наши женщины в принципе не умеют молчать? – изумилась я. – Они получили не деньги, а то, что им очень нужно, но может быть в любую минуту у них изъято, если они скажут хоть одно лишнее слово. – Дальновидно... А можно узнать, что именно они получили? – Ну, например, одна из них – микроволновку... – То есть вы готовы были ее отнять, если вдруг что? – перебила ее я. – Запросто, – усмехнулась она. – Продолжать? – Не надо... Хотя вот Ненила... та старушка, которая не снимает вязаную серую кофту... – А ей было достаточно двух пакетов корма для ее любимых кошек, – рассмеялась Надежда Валентиновна. – Кому что, милочка... Я хорошо изучила людей. – А ваш приступ? Больница? Надежда Валентиновна улыбнулась: – Вот это было настоящим. Я действительно страдаю гипертонией, но не в той степени, в которой тебе продемонстрировали. Я просто поняла, что ты, Антонина, не такая, как все, а потому можешь стать хорошей моделью для... ну... ты понимаешь... Я понимала и не понимала одновременно, а потому пролепетала: – А тот... пенсионер с зелеными кошками на обоях... – Как там-то вы умудрились все переделать? Я же не сумасшедшая! Я же видела, что пришла в ту самую квартиру, где жил Феликс! – Просто повезло. Книги Феликса экранизируют. Он и предложил один из эпизодов фильма, который уже в производстве, снимать в той квартире. Декораторы постарались на славу! Пенсионер – разумеется, артист, которому тоже было хорошо заплачено за то, что он поживет в этой обстановке месячишко. Больше и не понадобилось бы. – Но запах! Как можно смоделировать запах запущенного жилища старого холостяка? – А этот актер и есть старый запущенный холостяк, запахом которого моментально пропиталось жилище. – А девчонка... у которой оказался мобильник Феликса... – Разумеется, тоже актриса! И очень хорошая, между прочим! Если бы не договоренность, я бы назвала вам ее фамилию. Вот уж удивились бы! Я в ужасе сжалась в кресле. Эти люди, похоже, могут по собственному желанию смоделировать все! Любой эпизод... любую жизнь... любую смерть... – Скажите... а этот Мауг... в смысле, Вадим, который... – начал Кирилл, тщательно подбирая слова, и я поняла, что он тоже потрясен. – А этот Вадим... – Надежда Валентиновна опять презрительно поджала губы, – ...поганец! Ему было дано другое задание, а он... подлец! Мамаша его тоже – дурища! Никак не поймет, что ее драгоценный Вадичка – не маленький пай-мальчик, а вполне сформировавшаяся не без ее участия большая сволочь! – Мне кажется, что для квартирных воров поганец – слишком мягкое определение! – возмутилась я. – В квартиру... это... это даже не в карман залезть! И вообще... |