Книга Ничего личного, кроме боли, страница 35 – Галина Владимировна Романова

Нехотя поднялась со стула с широким мягким сиденьем, подошла к несгораемому шкафу.

— Какой, вы говорите, год?

Маша повторила. И сразу перевела глаза на даму средних лет за дальним столом. Неприметная внешность, сутулая спина. Дама поглядывала на широкий зад начальницы с ненавистью. Может, та ее подсидела? Или ей не по душе подобная манера общения с посетителями? Или завидует ее шикарным формам?

Выяснять было некогда, но Маша решила сыграть на этой неприязни.

— Простите, а вас как зовут? — обратилась она к худосочной сутулой даме.

— Инна Константиновна, — бесцветным голосом отозвалась та и нехотя оторвалась от толстого зада начальницы.

— Инна Константиновна, а вы давно работаете?

— С первого дня этого охранного предприятия. — Ее спина чуть распрямилась, во взгляде мелькнуло что-то похожее на гордость. — Его основал мой племянник.

— Ага, — фыркнула от шкафа с архивом полная девушка, — он же теперь мой муж.

Все понятно. Все на своих местах.

— Инна Константиновна, может, помните, кто тогда работал в этом пансионате, где проходили форумы и прочие такого рода мероприятия?

— Улица Свердлова, — протянула она. — Конечно, я помню, кто работал на Свердлова. Две смены было. Это сейчас ребят бросают с объекта на объект, — косой взгляд в сторону невестки-начальницы, — а раньше не так было. Раньше каждый отвечал за свою территорию. Фомич там был старшим.

— Не Фомич, а Иван Сергеевич Фомин, — беззлобно поправила полная начальница. Она уже достала какой-то журнал и теперь его перелистывала. — Инна Константиновна права, Фомин был старшим. На том объекте работали две смены, в каждой по трое. Охрана по периметру, здание в договор не включено, оно на сигнализации. Нашла вот.

Она вернулась за стол. Осторожно распластала толстый зад на широком сиденье. Сверилась с какими-то датами и принялась щелкать по клавиатуре.

— Надо же, как вам повезло, Мария, — воскликнула через пару минут. — У меня даже папка с табелями того времени сохранилась.

— Это потому, что удаляем мы их через пять лет. А прошло всего три, — скрипнула зубами из угла Инна Константиновна. — Это что касается электронных носителей. А на бумажных они лежат и того дольше. Только архив у нас в другом месте, не здесь.

— Вот, — протянула девица, совершенно не обращая внимания на злобствования мужниной тетки. — В тот день работали сам Фомин и двое охранников, Клим Бородин и Сергей Степанов. Мероприятие было серьезным, потому Фомин дежурил вместе с ребятами.

— Я могу с ним поговорить? С этим вашим Фоминым?

— Нет, увы. — Лицо начальницы одеревенело.

— Почему?

— Он умер. В прошлом году.

— А ты расскажи, расскажи, почему он умер! — странно высоким голосом выкрикнула Инна Константиновна. — Что же ты?

Девица впервые глянула в угол. Пренебрежительно повела плечами:

— От старости и болезней он умер, если что.

— Ничего не от старости, а от травли. Заболел, потому что его затравили. Уволили ни за что! — кипятилась Инна Константиновна, пытаясь пригладить на груди блузку из дешевого ацетатного шелка.

— Что значит «ни за что»? — возмутилась начальница. — В его дежурство произошло ЧП. Уволили всех троих.

— Даже не разобрались, — не унималась Инна Константиновна.

— Что за ЧП случилось? — прервала перепалку Маша. — За что уволили всю смену?

Инна Константиновна открыла рот, чтобы ответить, но передумала. Стянула губы, отвернулась к подоконнику и принялась ощипывать увядшие нижние листочки с разросшейся герани. Маша уставилась на полненькую.

— Это важно, — с нажимом проговорила она. — Я же не из праздного любопытства задаю вопросы.

Та кивнула. Одернула тесную, василькового цвета трикотажную кофту. Сунула ладошку за вырез, поправила пышную грудь. Заправила русые пряди за уши.

— Теперь-то чего? — проговорила пышная особа, как будто мысленно советовалась с кем-то. — Теперь смысла нет скрывать. Всех уволили, и времени сколько прошло. И сам Фомин умер. В общем…

Она замолчала.

— В общем? — поторопила Маша.

Ее время тикало. Время, которое отпустил ей Кошкин на возвращение. Он все еще ее ждет, она это чувствовала. Иначе ее портретами были бы увешаны все стенды. Ее в лицо знал бы уже каждый постовой. Но нет, ее никто не остановил, пока шла сюда через весь город. Она не в розыске. Но это пока.

— Было там. Поступил сигнал, что кто-то из сотрудников охранного предприятия делал копии с паспортов посетителей. Очень скверная история вышла, скажу я вам. — Она уставилась на Машу васильковыми непроницаемыми глазами, не подозревая, что у той подогнулись колени от ее слов. — Началось все с того, что в банк явился человек с копией паспорта. Чужого! Пытался взять кредит. Ничего не вышло, но сигнал из банка поступил в полицию. Нашли хозяина паспорта, стали задавать вопросы. Он в недоумении: паспорт не терял, никому в руки не отдавал. Никому, кроме сотрудников охранного предприятия. Так вышли на нас, на смену Фомина. К тому времени поступил уже третий такой сигнал. Всю смену уволили. Что с каждым из них было дальше — не знаю.

— Инна Константиновна, вы тоже не знаете? — Маша развернулась в сторону притихшей тетки.

— А что там знать? — Она тяжело вздохнула. — Иван помер, позора не вынес. Бородин куда-то делся, вроде уехал. Сбежал, попросту говоря. Степанов снова работает где-то, я слышала.

Бородин, значит? Только он мог воспользоваться копией ее паспорта, устроившись в ресторан под видом избитой женщины.

— Инна Константиновна, вы не помните, как они выглядели, Бородин и Степанов?

— А что все я-то? Вон пусть начальница личные дела из архива достанет, пока они еще здесь, и фото покажет.

Начальница надулась и долго не желала вставать с места. Пришлось Маше лично просить ее пошевелиться. У шкафа тоже проторчала дольше, чем требовалось. Вздыхала, переминалась с ноги на ногу, без конца задевала пышной грудью дверцу. Наконец извлекла с третьей полки снизу толстую папку. Порылась в ней на весу, нашла нужные страницы и, плавно колыхая широкими бедрами, двинулась к Маше.

— Вот они, красавцы. — Она выложила на стол личные карточки обоих с фотографиями. — Вот Клим Бородин. А вот Степанов.

Значит, Бородин.

Этому человеку несколько лет назад она отдала свой паспорт. Нет, она его не запомнила, что толку врать себе самой. Но его совершенно точно видела свидетельница у ресторана в тот день, когда отравили Ивлиева. И еще Маша не сомневалась, что именно он под видом торговца сновал по двору, где жили Новиковы.

Мелкие, невыразительные черты лица. Незапоминающаяся внешность. Такому нужно пройти не раз, чтобы его запомнили.