Онлайн книга «Жар предательства»
– Это зависит от вашей занятости. – Я не намечала никакой программы. У меня нет никаких особых планов, никаких обязательств, никаких неотложных встреч. А у вас? – Я преподаю в младших классах, в «начальной школе», как у вас говорят. Где учатся дети шести – девяти лет. Но каждый день после пяти я свободна. – Если я предложу заниматься по два часа в день… – А по три сможете? – спросила Сорайя. – Сколько стоят ваши услуги? Она покраснела еще гуще. – Вы не тушуйтесь, – сказала я. – Речь идет об оплате, а денежные вопросы лучше утрясти с самого начала. Боже, говорю, как истая американка. Карты на стол. Называй свою цену, и мы ее обсудим. – Семьдесят пять дирхамов в час для вас не очень дорого? – помедлив с минуту, спросила она. Семьдесят пять дирхамов – это чуть меньше девяти долларов. – Думаю, это слишком мало, – тут же сказала я. – Но я не хочу просить больше. – Зато я хочу предложить вам больше. Вы согласитесь учить меня за сто пять дирхамов в час? В лице Сорайи отразилось потрясение. – Но за неделю наберется огромная сумма. – Если б я не могла себе ее позволить, я бы вам не предлагала, уверяю вас. – Тогда ладно, – промолвила она, отводя глаза, но теперь на ее губах играла едва заметная улыбка. – Где будут проходить занятия? – Я живу здесь в полулюксе на верхнем этаже. Прежде я должна согласовать это с мужем… но, думаю, все будет нормально. – А можно узнать… чем вы занимаетесь в плане профессии? – Ничего интересного. Когда я сказала, что работаю бухгалтером, она, я видела, постаралась сохранить невозмутимость. Я также чувствовала, что ей хочется спросить, есть ли у меня дети и где они сейчас. Но, может быть, я просто проецировала на эту робкую, но наблюдательную молодую женщину свои собственные проблемы и сомнения. – У вас, я уверена, очень интересная работа, – сказала Сорайя. – Считая чужие деньги, очень много узнаешь о жизни других людей. Как бы то ни было… мы могли бы приступить уже завтра? – Не вижу препятствий. – Отлично… и… вы купите для меня все необходимые учебники? Я вручила ей 300 дирхамов, сказав, что, если они обойдутся дороже, после первого занятия я возмещу ей затраты. – Трехсот дирхамов будет достаточно, – заверила Сорайя. – Завтра принесу. – Вы хотите, чтобы я платила вам каждый день или раз в неделю? Она снова отвела глаза: – Как вам удобно. Если будете платить по пятницам, банк открыт до девяти вечера, и я смогу большую часть денег класть на счет. A-а, копит. – Ладно, оплата по пятницам. И последнее… откуда вы знаете месье Пикара? – Моя мама работает здесь горничной. Пару секунд я подумала над своими словами и сказала: – Она, я уверена, гордится вами. Сорайя кивнула в знак согласия, но при этом отвела взгляд. Я сказала ей, что мне не терпится стать ее ученицей и что я жду ее завтра, и поднялась наверх. Пол все еще сидел на балконе под зонтиком, на столе перед ним лежали в беспорядке с полдесятка рисунков. По его лицу струился пот; рассредоточенный взгляд, как у контуженого, говорил о том, что у него тепловое истощение. Я схватила литровую бутылку воды, что стояла у кровати, и заставила его утолить жажду. Он одним махом выпил полбутылки, пошатываясь, зашел в номер и рухнул на кровать. – С ума сошел? Солнечный удар захотел получить? – отчитала я мужа. – Когда приходит вдохновение, не замечаешь потоотделения. – Но ведь кто-кто, а уж ты-то знаешь, какое здесь коварное солнце. – Принеси мои рисунки, пожалуйста, пока они не поблекли от солнца. Я прошла на балкон, собрала со стола шесть рисунков, лежавших на солнце, и занесла их в комнату. Просматривая наброски один за другим, я почувствовала, как у меня перехватило дыхание. То, что предстало моему взору, сразило меня наповал. Это были с полдюжины вариаций на одну и ту же визуальную тему: верхушки зданий и сооружений, видимые с нашего балкона. Примечательны эти рисунки были тем, что в каждом из них Пол по-новому запечатлел свое видение минаретов, водонапорных башен, облезлых крыш, сохнущего белья и спутниковых тарелок, формирующих линию горизонта Эс-Сувейры. В какой-то момент я подняла голову, охватывая взглядом панораму, которая легла в основу созданной Полом серии искусных карандашных композиций. Потом снова переключила внимание на его детально прорисованные картины, восхищаясь совершенством техники исполнения. Более того, в совокупности эти его работы напоминали мне, что нет такого понятия, как правильное видение положения вещей, что каждый из нас одни и те же предметы, пейзажи, жизненные обстоятельства воспринимает по-своему. Соответственно, по природе своей все в нашей жизни – интерпретация. – Гениально, – с восторгом произнесла я. – Интересно, кто из нас двоих перегрелся на солнце? Это ж всего несколько набросков, которые я сделал за пару часов. – Моцарт частенько за одно утро писал фортепианную сонату. – Так то ж Моцарт. – Ты невероятно талантлив. – Жаль, что не могу полностью разделить твое мнение обо мне. – Жаль. Но, на мой дилетантский взгляд, эти твои работы знаменуют совершенно новое направление в твоем творчестве. – Ты необъективна. – Нет, правда. Великолепные рисунки. Но Пол просто отвернулся, не в силах принять такую похвалу. Я поспешила перевести разговор в другое русло, сообщив: – С завтрашнего утра я начинаю брать уроки французского. – Я рассказала мужу про Сорайю. – И сколько она требует за час? – спросил он. – Она попросила семьдесят пять, но я буду платить сто пять. – Добрая душа. – Только если это оправданно. – Для нее даже семьдесят пять дирхамов в час – огромная сумма. – А для меня – небольшие деньги. И что с того? – Да ничего. Твое великодушие достойно восхищения. – Как и твое беспокойство по поводу наших финансов. – Язвишь? – спросил Пол. – Давай не будем, ладно? – С удовольствием. Он встал и пошел в ванную. Мгновением позже я услышала, как зашумел душ. Через десять минут, обмотав полотенцем нижнюю часть тела, Пол вернулся в спальню и заявил: – Я правда хочу, чтобы мы были выше подобных перепалок. – Я тоже. |