Книга Бес искусства. Невероятная история одного арт-проекта, страница 55 – Андрей Степанов

Над всем этим великолепием, на верхнем фронтоне, парили золотые буквы:

А на ступеньках гудела разношерстная толпа креативной молодежи. Колоритного пожилого усача заметили, и один веселый парень даже хлопнул губернатора по плечу со словами:

– Чё, Гоголь, поучиться воскрес? С юбилеем!

Порадовавшись, что его не узнали, Андрей Борисович приветливо улыбнулся в ответ и просочился внутрь здания.

Но там сразу выяснилось: радовался он рано. Не успел ревизор оглядеться, как перед ним словно из-под земли вырос высокий лысый субъект со скорбным выражением лица. Наклонившись к самому губернаторскому уху, он проскрипел:

– Андрей Борисович, следуйте за мной, пожалуйста.

Детка молча последовал. Субъект провел его на второй этаж в комнату без окон – судя по письменному столу, кабинет. Одна из стен была занавешена черным бархатом. На столе вместо бумаг громоздились напитки и закуски. Опустившись в кресло сложной конструкции, губернатор спросил:

– Откуда вы узнали, что я приду?

– Кондрат Евсеич велел дожидаться, – осклабился провожатый. – Встань, говорит, Вадик, у лестницы и жди человека с самым длинным носом. Обязательно захочет наш руководитель взглянуть на вступительные испытания. Кстати, позвольте представиться: Бесполо Вадим Вадимович, проректор Школы по учебной работе.

– А ректор где?

– Николай Шуддходанович сейчас занят: принимает экзамены. Просил извинить. Как только сможет сделать перерыв – тут же явится для беседы. А для секретной ревизии у нас все готово, вы не сомневайтесь! Прямо отсюда и будете инспектировать, со всеми удобствами. Они тут, за шторкой.

С этими словами проректор потянул за шнурок, и бархатный занавес напротив стола бесшумно пополз вверх. Оказалось, что стена за ним – прозрачная и сквозь нее видна небольшая аудитория, где и шли вступительные испытания. Наискосок от наблюдателей сидела приемная комиссия: улыбчивый бородатый господин в косоворотке, гренадерского телосложения девица в красном, а между ними – сам ректор, возле которого во избежание сомнений стояла табличка: «Николай Шуддходанович Ум». Никто из экзаменаторов не обернулся, из чего губернатор заключил, что остался невидимым и, следовательно, может продолжать тайную ревизию, причем действительно со всеми удобствами.

– Принцип полупрозрачности, – шепотом пояснил проректор, наливая начальству рюмочку, – один из главных в работе нашего учреждения.

– И нашего тоже, – так же тихо ответил губернатор, принимая коньяк.

– А… да. Теперь, Андрей Борисович, надевайте наушники, послушаем. Там сейчас теоретический тур идет. Собеседование по теории искусств.

– А почему нескольких абитуриентов вместе спрашивают? – поинтересовался Детка.

– Чтобы дух соревновательности не отлетел, – со значением ответил проректор. – Ну и для быстроты тоже.

Стали смотреть за ходом экзамена.

Перед комиссией действительно сидело сразу трое поступающих: девушка с синими волосами и два юноши: первый – внесистемного вида, лохматый и нахальный, а второй – очкастый и явно продвинутый.

– Вот два одинаковых куска говна… – произнес Николай Шуддходанович.

– Где? Где? – забеспокоился лохматый.

– Да ты их представь, сынок, – вмешался Азефушка. – Мозговое вещество напряги. Ты же художник, бляха-муха.

– Вот два одинаковых куска говна, – продолжил прерванную мысль Николай Шуддходанович. – Один из них является просто говном, а другой – произведением искусства. А теперь объясните нам: почему?

Абитуриенты задумались.

Первой рискнула ответить девушка.

– Потому что вы так считаете, господин ректор! – выпалила она и тут же, встретив неодобрительный взгляд экзаменатора, поправилась: – Или Кондрат Евсеич считает…

– Ответ правильный, но неактуальный, – заключил ректор с непроницаемым лицом. – Так, Сойкиной минус. Щипакин, что скажешь?

Лохматый презрительно пожал плечами:

– Да пофиг почему. Является – не является. Не один хрен?

– Ответ актуальный, но неправильный. Минус. Никодимов!

Продвинутый абитуриент поправил очки и высказался так:

– Потому что ко второму куску прилагается теория, которую экспертное сообщество уже готово принять.

– А вот это и актуально, и правильно! Молодец, Никодимов! Плюс. Следующий вопрос. Что подумал бы о таком искусстве Иван Иванович Шишкин?

– Это художник такой, пейзажист, – посчитал нужным пояснить Азефушка, – сосны рисовал, рожь, землю русскую…

– Наверное, решил бы, что оба куска – дерьмо? – робко предположила Сойкина.

Ректор отрицательно помотал головой.

– Да он просто в рог зарядил бы тому, кто спросил, – и все дела. Сосновым поленом, – уверенно объявил Щипакин.

Ректор опять мотнул головой и обратился к третьему:

– Никодимов?

– Он ничего бы не подумал, – тихо сказал очкарик.

– Снова верно! – кивнул ректор. – А почему?

– А потому что в его время такого вопроса возникнуть не могло. Даже в голове у сумасшедшего. Не созрели институции и теоретическое обоснование.

– Два плюса!

– Талантливый парнишка, – заметил губернатор, обращаясь к проректору.

– Кто? Костя Никодимов? Талант, да еще какой!.. – горячо зашептал в ответ Бесполо. – Пустоту чувствует! Мы его с Азефушкой прямо на улице подобрали. Он на проспекте Ленина запах успеха продавал. Баночка такая запаянная, и от нее специальная трубочка – вставляешь в ноздрю и вдыхаешь. Принюхаешься – и что-то знакомое до боли, в самом деле успехом пахнет, без обмана. И крайне любопытно, что там внутри. А раскрыть можно, только если купишь. Ну, я купил баночку.

– И что внутри оказалось?

– Купюру он туда клал свежую. Пятьдесят рублей. А стоило сто.

Тем временем комиссия перешла к следующему туру творческого конкурса.

– Ладно, с теорией все. Теперь давайте домашние заготовки посмотрим. Кто первый?

– Ну я, – вызвался Щипакин.

– Показывай!

– Вот, фотку гляньте.

Абитуриент сунул флешку в порт компьютера, потыкал пальцем в клавиатуру, и на экране перед комиссией высветился снятый сзади господин в роскошной, по-видимому медвежьей, шубе. На спине у него были написаны красным спреем три буквы.

– Это что такое?