Онлайн книга «Бес искусства. Невероятная история одного арт-проекта»
|
– Как ты, Борька? – спросил Валя шепотом. – Ба-шка тре-щит, – с трудом, по слогам выговорил Беда, ощупывая повязку. – А ну, выпей еще! – приказала Галя. – И руками бинты не трогай. Лежи спокойно! Мухин повиновался. – Как же ей не трещать! – прогудел откуда-то из глубины комнаты голос Силыча. – Удивительно крепкая лобная кость у тебя оказалась, Бедюшенька. Уму непостижимо, как только черепушка твоя не треснула. Девка-то, говорят, ой-ой-ой… – Ма-ла-ша? – спросил Беда. – Она самая, – подтвердил Силыч. – Вон пусть тебе Валюша расскажет, как дело было, он все видел вблизи. – Несемся мы на врага, – начал Валя. – Ты, как всегда, впереди, а я отстаю немного, потому что веревки тяжелые. Враг разбегается. Вдруг – она. Стоит прямо на пути с дубиной наперевес. Я ее сразу узнал. Кричу: «Назад, Беда, назад!» – а ты встал столбом и пялишься на нее, как жук-богомол на свою самку. Ну и накрыло тебя, конечно. Это же не женщина, это торнадо! Я и раньше все удивлялся, как ты с ней справляешься. – Лю-бовь, – объяснил Беда. – То-то и оно, что любовь… – Про-шла, – завершил мысль Беда. – Теперь-то уж точно. Надеюсь. Какая, на фиг, любовь к мегацунами? – А ты мол-чи. – А может, и на пользу ему эта встреча пошла, – раздумчиво заметил Силыч. – Удар-то в основном по кому пришелся? По нечистику. И хороший удар, плотный. Однако неокончательный. Изгнание беса, Бедюша, – процесс длительный, он может и на всю жизнь растянуться. – Пе-ре-вер-ни! – попросил больной. – Кого? – не понял целитель. – Тебя? Беда с трудом поднял руку и показал на свой портрет. – А, на беса посмотреть захотел! – закивал Силыч. – Ну, погляди, погляди. Теперь-то уж не страшно… Он подошел к картине и снял ее с крюка. – А ну стой! – вмешалась вдруг Галя. – Не нужно нам тут твоих бесов. Убери вообще эту гадость куда-нибудь подальше! – Слушаюсь, барыня! – весело откликнулся Силыч, пряча портрет за шкаф. – И ступай на кухню, завтрак приготовь! Больному питаться надо, – продолжала командовать Галя. – Ты что за сегодня сделал полезного? Все утро только мудрости свои бубнишь! Распустился совсем! – Галчонок, ну чего ты на него взъелась? – заступился Валя за хозяина дома. – Суслик, будь котиком, не вмешивайся. А ты мотай на ус, дармоед! Приготовишь омлет с кабачками, горошком, перцем и луком-пореем. Большой, на шесть человек. Понял? А ну, мухой! Через двадцать минут подашь. – И раньше успею! – пообещал Силыч, бегом скрываясь в кухне. – Ну зачем ты с ним так? – укоризненно спросил Валя у жены. – Просьбу его выполняю: за барыню побыть. А ты мне, кстати, помогать обещал. Только барин из тебя, как из ежа царь зверей. – Я стараюсь, Галочка… А почему на беса посмотреть нельзя? – По-че-му? – повторил за ним Беда. – Да смотрите, пожалуйста, но в другое время. А сейчас гости явятся, и не надо нам лишних вопросов. – Какие гости? – не понял Валя. – Союзники. Илья Ильич звонил, уже едут. Да вон они! За окном раздался гудок и обрисовался солидный силуэт Танкеты. – Вот на этом авто тебя вчера и доставили, – объяснила Галя больному. Беда что-то недовольно промычал. – Пойду открою, – поднялся Валя. – Сиди. Силыч опять дверь не запер, сами войдут. И действительно, через минуту в комнату ввалились Редька и Пухов. Вид у союзных художников был победоносно-торжественный. – Ну, как тут наш герой? – с порога спросил председатель. – По-ка жив, – ответил ему сам Беда. – Это хорошо, что жив. А мы вас, товарищ Мухин, решили к награде представить. За мужество, проявленное на поле боя, – во всеуслышанье объявил Редька. – Илья, доставай! Пухов вынул из кармана красную коробочку и раскрыл ее. – Вот, возьми, – сказал он, почти не заикаясь. – Единственный экземпляр. Шалва лично отливал. На бархате поблескивала медаль. Беда вынул ее и поднес к глазам. На лицевой стороне был выбит превращенный в неприступную твердыню ПДХ с развевающимся флагом, а на оборотной – надпись: «ЗА КРЕПОСТЬ ДУХА». Все столпились вокруг и тоже принялись рассматривать, передавая награду из рук в руки. Подошел из кухни и Силыч. – А за крепость головы где? – окнул он и тут же, поймав взгляд Гали, добавил: – Молчу-молчу. Пожалуйте к столу, гости дорогие. Омлет по-деревенски бог послал. А орденоносца я сам покормлю, с ложечки. Ты потерпи, Бедюша. Гости уселись за стол. – Ну, что там наши друзья поделывают? – спросила Галя, раскладывая по тарелкам омлет. – Школу открыли бесовскую, – кратко доложил Пухов. – Учат злу. – Да, крепко взялись варяги за нашу молодежь, – подтвердил Редька. – Поощряют низменные инстинкты. – Все дома и заборы в городе уже изгажены, – продолжал докладывать Илья Ильич, – а теперь и души раскрасят в семь цветов своей гордости. – А если серьезно: чему они собираются учить в этой школе? – спросил Валя. – Чему-чему… – фыркнул Пухов. – Освоению бюджета. – Погоди, Ильич, – урезонил его Редька. – Учить они будут разному, в зависимости от специальности. Одних – торговле: например, мочу свою дуракам продавать. Других вроде как скульптуре: куски голубей и кошек вместе сшивать, к примеру. – Вот ведь пакость какая, – покачал головой Силыч. – А то есть и такой педагогический прием, – продолжил председатель. – Выдадут студентам репродукции с какой-нибудь знаменитой картины – Ван Гога, скажем, – и велят с ними поработать… – И кто лучше всех изувечит шедевр, тому высший балл, – закончил Пухов. Беда что-то невнятно промычал. – Ты, Борька, не переживай, – успокоил его Валя. – Мы это не про тебя. – Я за Вин-сен-та… – проговорил Беда. – Ну, потерпи, это им даром не пройдет. А ты у нас теперь совсем другим человеком стал. – Что верно, то верно, – подтвердил Силыч, поднося больному ложку с бульоном. – Ешь, милый, и не слушай, что они там болтают. – Еще, говорят, искусствоведению учат, – продолжил Пухов. – Пока один картину пачкает, второй стоит рядом и истолковывает процесс. – Ага, – кивнул Редька, – ходят слухи, будто бы сам господин министр по этому делу мастер-класс давал. – Да… Большой ученый, что ни говори, – заметил Силыч. Все покосились на него, но промолчали. |