Онлайн книга «Полночный прилив»
|
– Значит, это не выдумка. Не плод моего воображения. Не безумие… – Как несправедливо! Ты… Ты ничто! Должник! Раб! Вивал предназначался мне! При виде ее ярости Удинаас отшатнулся, сообразив. Выдавил из себя горький смешок. – Ты сама его призвала? Ты жаждала его ядовитой крови, но не вышло, он выбрал меня. Если бы я мог, я бы с тобой поменялся. С удовольствием… Нет, неправда, как бы ни хотелось верить… Радуйся, что эта кровь не течет в твоих жилах. Это действительно проклятие! – Лучше быть проклятой, чем… – Она запнулась, отвела взгляд. Он всмотрелся в ее бледное лицо в обрамлении светлых вьющихся волос, которые шевелил слабый ветерок. – Чем что, Пернатая Ведьма? Чем быть рабой, рожденной от рабов? Обреченной бесконечно выслушивать мечты о свободе – слово, которое ты не понимаешь и, вероятно, никогда не поймешь. Плитки должны были служить тебе, а вовсе не твоим соплеменникам. В этих плитках тебе почудился шепот свободы. Или того, что ты за нее приняла. Так и ли иначе, проклятие – не свобода. На каждом шагу западни, капканы, которые удерживают тебя в поединке недоступных пониманию сил. Выбирая смертных, силы эти, очевидно, предпочитают рабов, поскольку те изначально осознают характер предполагаемых отношений. Она бросила на него сердитый взгляд. – Но почему ты? – А не ты? – Удинаас отвел глаза. – Наверное, потому, что я не мечтал о свободе. До того, как стать рабом, я был должником, как ты мне все время напоминаешь. Долги – тоже своего рода рабство, замкнутый круг. Лишь единицы могут сбросить с себя эти цепи. Она подняла руки, поглядела на ладони. – Не верится. Мы здесь или не здесь? Все такое настоящее… – Сомневаюсь. – А можно остаться? – В мире плиток? – Ты не об этом мечтаешь во сне, верно? Он поморщился, скрывая улыбку, – в вопросе нечаянно прозвучал намек. – Нет. И я тебя предупреждал. – Все ждала, когда ты это скажешь. Только не таким скорбным тоном. – Думала, разозлюсь? Пернатая Ведьма кивнула. – Злости было много, но она прошла. – Как ты ее поборол? Он поглядел ей в глаза, покачал головой и снова обернулся на руины. – Разрушение, побоище… Ужасно. – Может, они заслужили… – Вопрос «заслуженности» должен подниматься крайне редко. Если вообще должен. Он ведет к беспощадным суждениям и неумолимой жестокости. Зверство, совершенное во имя справедливости, порождает новые зверства. Мы, летери, уже и так прокляты своей праведностью, не нужно усугублять. – Ты живешь мягко в очень жестком мире. – Я уже сказал: злость мне знакома. – Но ты ее гасишь, прежде чем она кому-то навредит. – То есть гасить злость приходится мне одному? – Боюсь, что так. Он вздохнул. – Пойдем обратно. Бок о бок они зашагали в сторону дикарей и их пещерной деревни. – Если бы понять, что они говорят, – произнесла Пернатая Ведьма. – Их шаман умер. – Будь ты проклят, Удинаас! В ущелье тем временем кое-что изменилось – появились четыре женщины и мальчик человеческой расы. Воин обратился к мальчику; тот ответил на его языке, затем показал на Удинааса и Пернатую Ведьму, нахмурился. – Летери. – Ты меня понимаешь? – спросил Удинаас. – Почти. – Ты мекрос? – Почти. Должники летери. Мама с папой. Они убежали и жили с мекросами. На свободе. Удинаас показал на разрушенный город: – Твой дом? – Почти. Он взял за руку одну из женщин. – Здесь. – Как тебя зовут? – Руд Элаль. Удинаас бросил взгляд на Пернатую Ведьму. На торговом наречии мекросов «руд» означало «найденыш». Хотя откуда ей знать… – Найденыш Элаль, так ты меня лучше понимаешь? Лицо мальчика просветлело. – Да! Хорошо! Ты моряк, как мой папа. – Эти люди спасли тебя? – Да. Они бентракты. Или когда-то были. Что это значит? Не знаешь? Удинаас покачал головой. – А еще кто-нибудь выжил, Найденыш? – Нет, все умерли. Или еще были живы, но потом умерли. – А ты как спасся? – Я играл. Вдруг что-то загремело, и люди закричали, улица поднялась и треснула, и наш дом провалился. Я покатился к большому пролому с ледяными клыками и ударился о чьи-то ноги. Она стояла, как будто улица была ровная. – Она? – Это торговый язык, да? – перебила Пернатая Ведьма. – Я начинаю понимать. Вы с Хуладом между собой на нем говорите. – Она была как белый огонь. Очень высокая. Она наклонилась и подняла меня. – Мальчик показал, как его схватили за ворот старой рубахи. – И сказала: «Нет, дудки!» Потом мы пошли сюда по воздуху, высоко-высоко. А она все ругалась. – Она еще что-нибудь говорила? – Что ей нелегко далось это зачатие, и она не позволит какому-то треклятому безногому ублюдку все испортить. Пусть даже не мечтает. А что такое зачатие? – Так я и думала, – пробормотала Пернатая Ведьма по-летерийски. Нет. – Потрясающие глаза, – продолжила она. – Наверное, в мать. У тебя они гораздо темнее, мутнее. Но рот… Нет! – Сколько тебе? – с трудом произнес Удинаас. – Не помню. – Сколько тебе было, когда лед разрушил город? – Семь. Удинаас победоносно повернулся к Пернатой Ведьме. – Да, – повторил мальчик, – семь недель. Мама все говорила, что я слишком быстро расту. Я, наверно, высокий для своих лет. Пернатая Ведьма почему-то криво улыбнулась. Воин снова заговорил. Мальчик кивнул. – Улшун Прал хочет задать тебе вопрос. – Спрашивай, – удивленно произнес Удинаас. – Раэ’д. Веб энтара тог’рудд н’лан н’вис тхал? Лист вах олар н’лан? Сте схабин? – Женщины боятся, что я их съем, когда подрасту. Они хотят знать, что едят драконы. Я не понимаю, что все это значит. – Как их можно съесть? Они же… – Удинаас запнулся. Странник меня возьми, они ведь не знают, что они мертвые! – Скажи им, что бояться нечего, Найденыш. |