Онлайн книга «Полночный прилив»
|
– Именно мы поднимемся с этим приливом! – возразил Томад, темнея лицом. – Сомневаешься в победе, жена? – Я говорю только о приближающейся Большой Встрече. Разве не наши собственные сыновья рассказали о ком-то из глубин, кто забрал души летерийских охотников на тюленей? Когда эти корабли доберутся до гавани в Трейте, как, по-твоему, отреагируют летери? Мы начали танец войны. – Если бы было так, – возразил Томад, – не было бы смысла вести с ними переговоры. – Разве только для одного, – вмешался Трулл, вспомнив, что сказал отец, когда Трулл вернулся от лежбищ Калача. – Чтобы оценить их намерения. – Все уже давно оценено, – сказал Фир. – Летери попытаются сделать с нами то же самое, что они сделали с нереками и тартеналами. Большинство из них не видят ошибок или моральных преступлений в прошлых деяниях. А те, кто видят, не могут или не хотят спорить с методами, а интересуются лишь целью; они обречены повторять ужасы и трактовать результат – любой – как проверку твердых принципов. Даже если кровь будет литься рекой вокруг, они будут обсуждать детали. – Значит, быть войне, – прошептал Трулл. – Война идет всегда, брат, – ответил Фир. – Духом, словом и мечом: история пропитана нескончаемыми столкновениями. – И треском костей, – сказал Рулад с улыбкой человека, знающего тайну. Напрасно он задавался, поскольку Томад не мог такого спустить и наклонился вперед. – Рулад Сэнгар, ты говоришь, как слепой старик с мешком теней. Так и хочется подтащить тебя по столу сюда и стереть самодовольство с твоей физиономии. Трулла прошиб пот. В лице брата не осталось ни кровинки. Отец, ты нанес рану более глубокую, чем можешь представить. Взглянув на Майен, Трулл с удивлением заметил в ее взгляде жадный интерес, злость и почти неприкрытый восторг. – Я не так молод, отец, – хрипло сказал Рулад, – и ты не так стар, чтобы такие слова… Кулак Томада обрушился на стол; чашки и тарелки подпрыгнули. – Тогда говори, как мужчина, Рулад! Поведай нам о том ужасном знании, которое распирает тебя уже неделю! Или предпочитаешь по-бабьи вилять бедрами? Думаешь, ты первый молодой воин, которого тянет к женщинам? Похоть, сын, плохой помощник… Рулад вскочил на ноги, лицо перекосило гневом. – И какую сучку ты положишь мне в постель, отец? Кому ты меня пообещал? Во имя кого? Ты посадил меня на цепь в этой деревне и смеешься, если я пытаюсь сорваться. – Рулад оглядел всех и остановил взгляд на Трулле. – Когда начнется война, Ханнан Мосаг принесет жертву. Он должен. Будет перерезано горло, чтобы окропить нос первого корабля. Он выберет меня? – Рулад, – сказал Трулл, – я ничего об этом не слышал… – Выберет! Я буду спать с тремя Дочерьми! Шелтата Лор, Сукул Анкаду и Менандор! Тарелка выскользнула из рук раба и раскололась о стол, моллюски рассыпались. Когда раб кинулся наводить порядок, Урут схватила летерийца за запястья и резко вывернула его ладони. С красных, блестящих ладоней была содрана кожа. – В чем дело, Удинаас? – грозно спросила Урут, дернув раба к себе. – Я упал, – ответил, ахнув, летериец. – И капаешь кровью в нашу еду? Ты потерял разум? – Госпожа! – осмелился сказать другой раб, протиснувшись поближе. – Я видел: когда он пришел, никаких ран не было, клянусь! – Это он боролся с вивалом! – закричал другой, отшатываясь в ужасе. – Удинаас одержим! – завизжал еще один раб. – Тихо! – Урут положила ладонь на лоб Удинаасу и сильно нажала. Чародейство обвило раба. Он задергался, сделал шаг и упал к ногам Урут. – Ничего в нем нет, – сказала она, убирая дрожащую руку. Заговорила Майен: – Пернатая Ведьма, займись рабом Урут. Юная летерийка метнулась вперед. Другой раб помог оттащить бесчувственное тело. – Не вижу ничего ужасного в действиях раба, – продолжила Майен. – Раны действительно свежие, но он обернул руки тканью. – Она подняла тарелку, открыв беленое полотно, которым Удинаас обернул руки. Урут хмыкнула и медленно села. – Все равно, он должен был мне сказать. И за такой проступок должен быть наказан. – Вы только что залезли к нему в голову, – ответила Майен. – Этого недостаточно? Молчание. Дочери нас побери, интересный будет год. Один год, как требует традиция, а уж потом Фир и Майен поселятся в собственном доме. Урут взглянула на молодую женщину и, к удивлению Трулла, кивнула. – Хорошо, Майен. Ты сегодня гостья, и я исполню твои желания. Все это время Рулад оставался на ногах, но теперь медленно сел на место. Томад сказал: – Рулад, мне неизвестно о планах возродить древнюю традицию кровавого жертвоприношения при объявлении войны. Ханнану Мосагу не наплевать на жизнь его воинов, даже неокропленных. С чего ты взял, что тебя ждет такая судьба? Возможно, – добавил он, – в вашем путешествии тебе представится возможность стать окропленным воином и стоять с гордостью рядом с братьями. За это я буду молиться. Пожелание славы, несомненно, было попыткой примирения, и Рулад с неожиданной мудростью просто кивнул. Ни Пернатая Ведьма, ни Удинаас больше не появились, но оставшихся рабов хватило, чтобы прислуживать за столом. А Трулл никак не мог понять Майен, нареченную Фира. Сильный шлепок – и он открыл глаза. И тут же увидел склонившееся к нему полное ярости лицо Пернатой Ведьмы. – Проклятый идиот! – прошипела она. Моргая, Удинаас огляделся. Они были в его спальном закутке. Из-за тряпичного занавеса доносились тихие звуки застольных разговоров. Удинаас улыбнулся. Пернатая Ведьма нахмурилась. – Она… – Знаю, – прервал он. – И ничего не нашла. Ее прекрасные глаза распахнулись. – Так это правда? – Наверное. – Ты лжешь. Удинаас. Вивал спрятался. Не знаю как, не знаю где… он укрылся от Урут. – Почему ты уверена, Пернатая Ведьма? Она вдруг села прямо. – Неважно… – Ты видела сны? Она замерла, потом отвернулась. – Ты сын должника. Ты для меня никто. – А ты для меня все, Пернатая Ведьма. – Не будь дураком, Удинаас! Все равно что мне обручиться с трюмной крысой!.. Теперь молчи, мне надо подумать. Он сел, вновь оказавшись с ней лицом к лицу. |