Книга Полночный прилив, страница 74 – Стивен Эриксон

– Мир, мой юный воин, рождается из утешения, длится в трудностях и умирает с фальшивыми воспоминаниями. Фальшивыми? Пожалуй, я чересчур циничен. Слишком стар, слишком многое повидал. Существуют ли в самом деле честь, верность и жертвенность? Возникают ли эти достоинства только в крайней нужде? Отчего они становятся пустыми словами, стертыми от частого употребления? По каким законам экономики цивилизация то и дело попадает в ловушки?

Вифал из Третьего города. Ты участвовал в войнах. Ты ковал оружие. Ты видел верность и честь. Видел мужество и жертвы. Что скажешь об этом?

– Ничего, – ответил Вифал.

Кашляющий смех.

– Боишься рассердить меня? Напрасно. Я позволяю тебе высказаться.

– Да, я сидел в тавернах, – сказал Вифал, – со своими приятелями-ветеранами. Отборная компания, не настолько ослепленная сентиментальностью, чтобы испытывать ностальгию по временам ужаса и бедствий. Трепались ли мы без устали о днях молодости? Нет. О войне? Нет, если могли этого избежать, а мы очень старались.

– Почему?

– Почему? Потому что возвращаются лица. Молодые лица, одно за другим. Краткая вспышка жизни, вечность смерти – вот о чем мы думали. Потому что о верности не говорят, честь приходится терпеть, а мужество нужно пережить. Эти достоинства, Скованный, требуют тишины.

– Верно, – проскрипел бог, подавшись вперед. – Но как звенят эти слова в мирное время! Словно достаточно их торжественно произнести, и они перейдут на оратора. Разве ты не вздрагиваешь каждый раз, как их услышишь? Тебе не крутит живот, не перехватывает горло? Тебя не охватывает ярость?..

– Да, – прорычал Вифал. – Когда я слышу, как зовут народ на войну.

Увечный бог помолчал, затем небрежно отмахнулся от Вифала и сосредоточил внимание на юном воине.

– Я говорил о мире как о проклятии. Как об отраве, которая ослабляет дух. Скажи, воин, ты уже проливал кровь?

Юноша вздрогнул под медвежьей шкурой. Лицо перекосила гримаса боли и страха.

– Проливал кровь?.. Проливал, она… повсюду. Я не могу… Дочери, заберите меня…

– Ну, нет, – прошипел Увечный бог. – Не Дочери. Я забрал тебя. Выбрал. Потому что твой король предал меня! Твой король жаждал власти, которую я предлагал, но не хотел воевать за нее. Нет, он только хотел сделать себя и свой народ неприступными. – Кривые пальцы сжались в кулак. – Нехорошо!

Увечный бог, похоже, содрогнулся под своими покрывалами, потом отчаянно закашлялся.

Кашель затих. Снова семена в жаровню, снова мутный дым.

– Я предназначил тебе, Рулад Сэнгар, свой дар. Помнишь?

По лицу юного воина с посиневшими губами прокатилась волна чувств; завершилось все страхом. Он кивнул.

– Я умер.

– Да, – пробормотал Увечный бог. – У каждого дара есть цена. В этом мече скрыта сила, Рулад Сэнгар. Сила невообразимая. Но она не хочет раскрываться. Нужно заплатить. В схватке. Смертельной. Нет, я должен выразиться точнее. Смертельной для тебя, Рулад Сэнгар.

Взмах руки – и в руке Увечного бога появился пятнистый меч. Он бросил оружие на пол перед юным воином.

– Твоя первая смерть свершилась, и в результате твои умения – твои силы – возросли. Но это только начало. Возьми оружие, Рулад Сэнгар. Будет ли тебе легче перенести следующую смерть? Вряд ли. Вот со временем…

Вифал увидел ужас на лице юного воина – а под ним… тщеславие.

Худ, не отворачивайся.

Долгая ледяная пауза; Вифал видел, как пламя тщеславия разгорается в глазах воина тисте эдур.

Да. Увечный бог сделал правильный выбор. И не отрицай, Вифал, ты приложил к этому руку…

Дым пыхнул, завертелся, ослепив Вифала, как только Рулад Сэнгар коснулся меча.

Милость бога? Сомнительно.

Осталось четыре дня до прибытия летерийской делегации. Прошло две ночи с того момента, как колдун-король вызывал Сэрен, Халла и Бурука Бледного на аудиенцию к пиршественному столу. Бурук выглядел довольным, что не удивляло Сэрен Педак. Торговцы, чьими интересами управляет мудрость, предпочитают долгосрочные прибыли быстрым спекуляциям. В коммерции всегда были стервятники, жадные до раздоров и зарабатывающие на разногласиях, но Бурук Бледный был не из таких. Вопреки желаниям тех в Летерасе, кто нанял Бурука, он не хотел войны. И после заявления Ханнана Мосага о том, что эдур будут пытаться сохранить мир, волнение в душе Бурука улеглось. Свое дело он сделал.

Если колдун-король хочет мира, ему придется нелегко. Но Сэрен Педак все больше верила в Ханнана Мосага. Вождь эдур обладает хитростью и гибкостью. Не будет в договоре манипуляций, не будет вероломства под покровом щедрых обещаний.

С ее души свалился груз, смущал только Халл Беддикт. Он понял, что его желания не найдут отклика. По крайней мере, у Ханнана Мосага. Если войне быть, то ее должны начать летери. И значит, нужно искать других союзников. Не из тисте эдур; нужно сойтись, по крайней мере, с частью летерийской делегации – группировкой, которая отличалась предательством и безудержной жадностью.

Халл ушел из деревни и теперь был где-то в лесу. К заключению договора он вернется, но вряд ли раньше. Его проблемам не позавидуешь.

Оживший Бурук Бледный решил заняться продажей железа и позвал Сэрен в качестве аквитора. Три нерека шли за ними к кузницам – каждый тащил заготовку.

Дождь лил не переставая с самого ужина в большом доме колдуна-короля. Вода неслась бурным потоком по каменистым улицам. Едкий дым нависал над кузницами, одевая дерево и камень жирной сажей. Рабы, кутаясь в тяжелые дождевики, носились туда-сюда по узким проходам между стенами строений.

Сэрен повела Бурука и его слуг к приземистому каменному зданию с высокими окнами-бойницами, тремя ступеньками у входа и с колоннами по бокам – из черного дерева, вырезанного так, чтобы имитировать бронзу с заклепками и выемками. Накладки из серебра и чугуна образовывали стилизованную древнюю надпись, содержащую, как заподозрила Сэрен, теневые чары.

Она повернулась к Буруку.

– Сначала я войду одна.

Дверь распахнулась, напугав Сэрен, и трое эдур промчались мимо нее. Она поразилась необычайно напряженному выражению их лиц. Страх охватил Сэрен.

– Отправь нереков прочь, – сказала она Буруку. – Что-то случилось.

Торговец не стал спорить. Он махнул рукой, и нереки поспешили прочь.

Не заходя в здание, Сэрен и Бурук направились на центральную улицу. Все новые и новые эдур появлялись из домов и переулков и спешили в благородный квартал. И все молча.

– Что происходит, аквитор?

Сэрен покачала головой.

– Посмотрим отсюда. – Шагов с двухсот им была хорошо видна появившаяся процессия. Сэрен насчитала пять воинов эдур; один, хромая, опирался на посох. Двое других тянули пару саней по скользким булыжникам улицы. Четвертый шел чуть впереди.