Онлайн книга «Дерибасовская шутит. Юмор одесских улиц»
|
* * * В сериале «Однажды в Одессе / Жизнь и приключения Мишки Япончика» (2011 г.) главные герои произносят фразы, которые сразу же западают в сердца зрителей, наполняя и сериал, и его героев самым что ни на есть одесским колоритом. Процитируем для полноты картины: «– Я не сильно умею сказать, но хочу. – Не люблю, когда меня играют в темную. – Прекрати тошнить мне на нервы! – Шо, опять налёт? Яша, а ваш папа знает, чем вы занимаетесь? – Ну шо, Ваня, как там революция? Уже скоро или еще подождем?.. Товарищи, давайте лучше пиво! А то затеете свою революцию, а потом не знаю, будет пиво или как. – Благодарю за внимание, господа и дамы! Сохраняйте революционную сознательность и не рыпайтесь минут десять. – Куда годится эта жизнь? А я скажу куда, на кладбище! – Так и каков Ваш ответ? А то я не понимаю, а когда я не понимаю, я нервничаю. – Прошу немного помолчать, иначе мне придётся сделать что-то такое, за шо потом всем будет неудобно. Это не налет. Может быть, это похоже на налет, но это совсем другое дело! Так шо я предлагаю добровольно пожертвовать на нужны трудящихся и революции. Сейчас товарищи пройдутся и соберут, кто чем богат. – Люди делятся на тех, кто умеет пить; и тех, кто не умеет, но все равно пьет. И вот первые получают удовольствие от горя и от радости, а вторые страдают за тех, кто пьет водку, не умея её пить. – А вот мне интересно, а кого хочет ваша дочь? Она хочет графа?! Так вы передайте ей, шо граф – это семечки, когда до нее просится Король! – Или я имею чувства к девушке, или девушка меня не стоит. – Та не машите руками, простудитесь. – Шо вам до тех людей, Циля? Плюнь и разотри! – Фира! Все. Антракт! Хватит греть уши! – Как так. А шо скажут соседи?! Ривочка не замужем, а у нее в окне строчат какие-то мужчины. Не бывать этому. – Мсье Аверман, накапайте уже вашей истеричной дочери, что там у вас в пузырьке на подоконнике! – Перестаньте мокнуть носом. – Считаю до трех, два уже было. – Ага! Пойду. Только шнурки поглажу. – Не рвите гланды, простудите, заживает долго. – В какой несгораемый шкаф вы спрятали свой стыд? – Я не беру к сердцу, если тут плевать на мое сердце!» * * * Михаил Жванецкий рассказывал: «– Когда я работал у Аркадия Райкина, меня дома, в Одессе, не было года два. Вернулся – на столе полно повесток в военкомат. Пошёл, военком разорался: «А если война?! Где вас искать?!». Я сказал: «Начинайте, я подъеду»». После Октябрьского переворота 1917 года «всем местным и присланным по назначению «революционерам» (в том числе и евреям) была уготована соответственная роль в развернувшемся «народном» спектакле длинною более семидесяти лет. Роли часто менялись или совсем видоизменялись. Укажем некоторых наиболее активных евреев: новым комиссаром «народной милиции» (1917 год) стал Н. Шорштейн, комиссаром города – Я. Либерман, временным городским головой – Б. Фридман, руководителем реорганизации одесской тюрьмы для нужд «революции» – Мильман, в среде красногвардейцев выделялся Гольдман… В интернациональном составе следователей ревтрибуналов выделялись местные и приезжие «принципиальные» евреи. Своей непримиримостью отличалась и чекистка-садистка по имени Дора. Начальник иностранного отдела ГПУ Пискер и его подчиненные совмещали основную революционно-бандитскую деятельность с контрабандой, вымогательством и просто воровством» [9]. * * * Два одессита беседуют за политику: – Изя, а почему-таки в Украине нет снова революции? – Революция, Фима, это когда низы не хотят, а верхи не могут. А там верхи не хотят, а низы таки не могут. * * * Одесса. Дерибасовская. – Сарочка, ты слышала последнюю речь Парашенки? – Ой, не радуйте меня! Шо, таки последняя?!! * * * Когда в Одессе в очередной раз переименовывали улицы, то был такой бардак, что ты мог уснуть на Розе Люксембург, а проснуться на Степане Бандере. * * * – Роза, я таки не пойму, почему Фима всё время спрашивает, как у меня дела на личном фронте? – Так шо тут непонятного? На передовую хочет. * * * Супруга Рабиновича на смертном одре признаётся: – Не могу унести эту тайну с собой в могилу. Знай же: Исаак – не твой сын! – Чушь! От кого же он может быть?! – От нашего конторщика Гиршфельда. – Не верю ни одному твоему слову! Такой красавчик, как Гиршфельд, и такая лахудра, как ты… – Я заплатила ему две тысячи франков. – И где же ты взяла столько денег? – Из твоей кассы. – Ну вот, я и говорю: Исаак – мой сын! * * * – Скажите, здесь живёт Сара Абрамовна? – А где ей жить? Воронцовский дворец давно занят пионерами. * * * Одесский дворик. Летнее утро. – Додик, я тебя умоляю! Забери свою проклятую козу из-под моё окно! – А шо, Фима, разве ей там плохо пасётся? – Она мине действует на нервов! Не успел проснуться: «Ке-ге-бе-е-е, ке-ге-бе-е-е…» * * * – Цецилия Адамовна, скажите, вот вы идёте по улице, и вдруг начинается стрельба – и шо вы будете делать? – Не знаю. – Ну как же!? Вас что, не учили? Вы таки немедленно должны лечь! – Ну и времена настали… Шоб женщине лечь в Одессе, теперь обязательно нужно ещё и стрелять?! * * * Диалог в Одессе. – Скажите, Моня, вы верите, что у нас победят коррупцию? – Верю, Сёма! Вот только меня волнует такой вопрос: раньше, при коррупции, чиновники в среднем брали за услугу по 1000 долларов, сейчас, во время беспощадной борьбы с коррупцией, берут уже по 3000. Сколько же будут брать, когда коррупция будет побеждена? * * * – Моня, и шо?! Разве мы виноваты, что вокруг Одессы Украину построили?! |