Книга Тринадцать свадеб, страница 49 – Пейдж Тун

— Не то слово, — сочувственно киваю ей, но на самом деле я, конечно, понятия не имею, какой жизнью она живет и почему для нее неделя бесконечно тянется.

— Хорошо, — соглашается Алекс. — Увидимся утром. Попрощайся за нас с Локи, — говорит он мне.

— Попрощаюсь.

Мы улыбаемся друг другу на прощание, и Алекс легонько касается пальцами моей руки и только потом нехотя идет за Зарой. Они уходят, и у меня падает сердце.

— Они уже ушли? — сдвинув брови и присоединяясь ко мне, спрашивает Локи.

— Ага, Зара уморилась, — едко отвечаю я.

— Какая слабачка, — шутит он.

— Точно! — охотно отвечаю я, мне хочется посплетничать. — Странноватая она, как мне показалось.

— Очень дерганая, — соглашается он со мной. — Слишком высокого о себе мнения. Кожа да кости.

— Чересчур тощая. И холодная, как мне показалось.

— От нее веяло холодом, правда? — соглашается он.

— Как от смерти во плоти!

Локи посмеивается, и с каждым словом, которое слетает с его великолепных губ, он нравится мне все сильнее. У него вообще потрясающие губы. Я не отрываю от них глаз.

— Так что там у тебя с церковью? — спрашивает он.

У меня подпрыгивает сердце.

— Ты выглядела как-то ошарашенно, — продолжает он.

— Я не люблю церкви, — признаюсь я.

— Почему?

Пожимаю плечами.

— Я испытываю перед ними страх. Это называется экклезиофобия. Глянь в словаре.

Он странно смотрит на меня.

— Ты серьезно? Ты правда боишься церкви?

— Да.

— И все-таки ты снимаешь свадьбы, — протягивает он, будто на самом деле он не верит в слова, которые у него вылетают.

— Будем считать, что это такая терапия, — беспечно отвечаю я, хотя совсем себя так не чувствую.

— Ты разыгрываешь меня? — нахмурившись, спрашивает он.

— Нет, — не могу сдержать самодовольную улыбку. — Я по-настоящему боюсь церквей.

— Почему? — озадаченно спрашивает он.

Я передергиваю плечами.

— Я не знаю.

— Но, наверное, что-то случилось?

— У тебя бородка колется? — перебиваю его и протягиваю руку, чтобы потрепать его за подбородок.

Он хватает мои пальцы, и я резко втягиваю воздух. Он смотрит прямо в мои глаза, и мой пульс учащается.

— Нет, — говорит он, отпуская мою руку, — я уже привык.

— Ну и, — произношу я, отвернувшись от него и стараясь, чтобы голос звучал ровно, — как твоя подружка невесты?

Локи рассмеялся себе в нос.

— Моя подружка невесты? Какая именно?

Я сердито смотрю на него.

— С которой ты танцевал.

Он хохочет.

— Хороша была. Хорошо танцует, — поясняет он.

— Сколько же тогда у тебя было подружек невест? — задаю я вопрос, который так часто вертится у меня на кончике языка.

Он снова смеется, хотя ведет себя бесцеремонно.

— Не спрашивай меня ни о чем, и я не солгу.

— С чего бы тебе врать мне? Мне все равно, — произношу, пожав плечами.

Похоже, мои слова его задевают.

— Тебе правда все равно? — насупившись, спрашивает он.

— Правда.

— Ни капельки не интересно? — он поднимает бровь.

— Совсем нет.

— Подожди. — Он решительно опускает бутылку на стол позади себя. — Ты хочешь сказать, что тебя ни маленькой, ни крохотной, ни самой малюсенькой капельки не волнует, со сколькими подружками я переспал на свадьбах?

После его слов голову у меня начало покалывать, но я не доставлю ему удовольствия.

— Ты можешь спать с кем захочешь, — беспечно отвечаю я, но в животе у меня все сжимается. На самом деле я, конечно, не желаю, чтобы он спал с кем захочет. Зачем я провоцирую его? Начинаю думать, что у меня имеются садомазохистские наклонности.

Он сверлит меня взглядом, а на лице нет ни тени улыбки.

— Значит, тебе было бы все равно, если бы я подошел к ней прямо сейчас и поцеловал ее, — он указывает на девушку, с которой он танцевал, — и забрал ее домой, — добавляет он, склоняясь, заглядывая в самые глаза.

Я застываю в нерешительности.

— Мне так и сделать? — с вызовом спрашивает он. Я почти не слышу его из-за живой музыки, но могу прочесть его слова по губам.

Я снова смотрю в его глаза, и тут мне становится одновременно и жарко, и холодно, точно как несколько раз случалось со мной в церквях за последние несколько месяцев. Он тоже с вызовом смотрит мне в глаза, почти касаясь моего лица.

Я слишком много выпила. Он кажется мне до неприличия привлекательным, и меня заводит его вызывающее поведение.

— Мне так и сделать? — вновь спрашивает Локи.

Я едва заметно качаю головой.

— Нет? — Он чуть отстраняется и задает мне вопрос, но, не дожидаясь моего ответа, хватает меня за голову, притягивает к себе, и наши губы сливаются в поцелуе, который становится все глубже. Господи, он божественный. Локи кладет руки мне на талию, и мы куда-то перемещаемся. По коже бегут мурашки. Мы выходим из шатра и тонем в прохладе ночного воздуха. Он отрывается от меня и смотрит с такой страстью, что у меня подгибаются коленки. Он берет меня за руку и решительно ведет по ровной полянке. Мы подходим к оранжерее, он заходит внутрь и тащит меня за собой. Пахнет сырой землей и помидорами. Он снова обрушивается на мои губы. Я запускаю пальцы ему в волосы, удерживая его голову, Локи подсаживает меня, обхватываю его ногами и оказываюсь прижатой к двери.

— Осторожно, — шепчу ему в губы, представив себе, как мы оба вываливаемся в брызгах стекла. Он находит пальцами молнию у меня на спине, стягивает лямки с плеч и дергает вниз чашечки. Его губы касаются моей груди, и я запрокидываю голову, ловя ртом воздух.

У меня в голове какой-то туман. Я обезумела от желания и сильно опьянела. Он снова касается моих губ, запуская руку под подол платья, и тут у меня проносится мысль: какого черта я делаю?

— Локи, нет, подожди, хватит, — говорю я, пытаясь поймать его пальцы. Он снова целует меня, будто не слыша. Я отворачиваю лицо и хватаю его за плечи. — Прекрати, — повторяю я уже тверже.

Он, часто дыша, отрывается от меня.

— Что? Что не так?

— Я не могу. Стоять.

Он тотчас же отпускает меня, и я поправляю подол и снова натягиваю лямки на плечи.

— Ты не можешь стоять? — спрашивает он. — Или ты не можешь. Стоять? Подозреваю, что тебе надо хорошенько обдумать, какой смысл ты вкладываешь в эти слова, потому что воспринимать их можно двояко.