Книга Тринадцать свадеб, страница 51 – Пейдж Тун

Меня охватывает стыд, и лицо начинает гореть. Вдруг мне хочется побежать. Пускаюсь трусцой по широкой грязной дороге, которая ведет прямо по пшеничному полю. Холм спускается вниз, и я задираю длинное платье, разгоняясь все сильнее. Я словно сама себя выпустила на свободу. Если бы кто-нибудь увидел меня, то счел бы полоумной — бегу по полю в платье до пят, точно героиня из романа Джейн Остин. От этой мысли я начинаю громко хохотать, что прибавляет моему виду еще чуточку безумия.

В конце концов я полностью выбиваюсь из сил и останавливаюсь, сложившись пополам посреди дороги и ловя ртом воздух. На земле под ногами проступают такие широкие и глубокие трещины, что кажется, будто весь мир собрался разверзнуться. Вглядываюсь в бездонные расщелины и воображаю, будто вижу сквозь земной шар саму Австралию. Вдруг меня охватывает тоска по дому, и я заливаюсь слезами. Я совсем одна, никто не увидит, как я рыдаю, никто не услышит, как я всхлипываю. Насколько я могу судить, это даже хорошо. Силой заставляю себя идти дальше, хотя слезы по-прежнему льются бесконечным потоком. Я должна позвонить маме. Я так долго бегала от нее и звонила только в субботу вечером, когда ее не бывает дома. Я всегда оставляю сообщение, в котором объясняю, что очень занята и постараюсь дозвониться в следующий раз. Но так ни разу и не дозвонилась.

Шмыгаю носом и вытираю его. От таких мыслей меня вовсе не охватывает печаль, я просто тихо злюсь. Вот бы сюда Марию. У нее всегда найдется платочек.

Давным-давно с ней не виделась. Насколько мне известно, она по-прежнему встречается с Рассом, и он постоянно ночует у нее в Голдерс-Грин вместо того, чтобы она оставалась в городе. В следующие выходные у меня свадьба, и она тоже там будет, так что мы скоро встретимся. Как я понимаю, у нее прекрасно складываются отношения с моим коллегой из Hebe.

Сворачиваю влево и оказываюсь на другом поле. Если двигаться треугольником, я снова вернусь в нашу мини-гостиницу. Взбираюсь на холм. На свету тут и там поблескивает паутинка. На ветру длинные шелковые нити перекручиваются и мерцают, колыхаясь меж высокими лезвиями травы, омытыми росой. Шагаю по дороге, сбивая крохотные дома и их обитателей. Взобравшись на вершину холма, я понимаю, что полностью успокоилась. Замираю на мгновение, вдыхая свежий воздух и осматриваясь, и трогаюсь с места, собираясь преодолеть последний отрезок своего треугольника и вернуться в гостиницу. Шагаю, напевая про себя, и вдруг замечаю по ту сторону ограды темную фигуру. Душа уходит в пятки. Фигура замирает и всматривается в мою сторону сквозь листву.

— Ты меня до смерти напугал! — восклицаю я, увидев глаза Локи.

Он расплылся в улыбке.

— Извини.

— Что ты делаешь? — спрашиваю его.

— Сам захотел прогуляться.

— А-а. Правда?

— Ага. Как к тебе пройти? — Он осматривает ограду.

Улыбаюсь в ответ и указываю, как я только что прошла. Я пролезла в щель минуту назад. Жду его.

— Все хорошо? — улыбаясь, интересуется он, и его светло-голубые глаза мерцают, когда он подходит ко мне.

На душе становится легче. Между нами все будет нормально.

— Ну что, я наконец-таки забрался к тебе в кровать, но не под юбку, — заявляет он.

Я сделала поспешный вывод.

Я шутливо бью его в грудь, а он смеется и обнимает меня.

— Просто шутка, Бронте. Ты в порядке? — Он весело смотрит на меня.

— Ну да, — пожимаю я плечами, не вырываясь из его крепких объятий. Мы идем по дорожке, но мысли у меня путаются. И кое-что я в конце концов озвучиваю.

— Так что ты хотел сделать? Просто так взять и переспать со мной без всяких мер предосторожности?

— Нет, у меня в кошельке есть презерватив, — хмурится он, словно говоря «что за глупый вопрос!».

— Конечно есть, — бормочу я, скидывая с себя его руку.

— Что? Ты что, отчитываешь меня? За то, что практикую безопасный секс? — в недоумении спрашивает он.

— Вовсе нет, — спокойно отвечаю я, — не сомневаюсь, что ты частенько его практикуешь.

— А теперь ты меня обвиняешь в том, что я легко схожусь с людьми. — Он улыбается мне.

— А разве не так? — отвечаю без тени улыбки.

— Зависит от того, какой ты вкладываешь в свои слова смысл, — нагло заявляет он.

Цокаю языком.

— Не верится, что разрешила тебе поцеловать себя, — ворчу я.

Он загораживает путь, положив мне руки на бедра, чтобы я остановилась.

— Хочешь, давай повторим? — соблазнительно предлагает он, заглядывая мне в глаза.

У меня начинает пылать лицо после слов этого негодяя.

— Уймешься ты? — рявкаю я, оттолкнув его в сторону и в бешенстве устремившись вперед.

— Я просто решил тебя подразнить, — выкрикивает он, догоняя меня.

— Не стоит. Я не в настроении.

Он кладет руки в карманы.

— Странный вчера был день, — произносит он.

Я усмехаюсь.

— И не говори.

— Ты правда боишься церквей?

Мы идем дальше, и по пути он изучает меня.

— Как ты научилась играть на органе? — понимаю, он в замешательстве. Интересно, если рассказать правду, мне станет больно?

Сглатываю ком, застрявший в горле.

— Отец научил.

— Твой отец?

— Он был органистом в церкви.

— Серьезно?

— На самом деле, мне не хотелось бы это обсуждать, — перевожу на него взгляд.

Он умолкает, но ненадолго.

— Я подумал, что ты психанула после знакомства с девицей Алекса.

Я фыркаю, слегка расслабившись.

— Да, это не самое лучшее, что случилось со мной в жизни, — признаюсь я, хотя, по сути, я отвечаю самой себе.

Черты его лица смягчаются, он смотрит на меня и снова обнимает. Я не отталкиваю Локи.

Мы возвращаемся в гостиницу как раз к завтраку, поэтому мы сразу же направляемся в маленькую столовую. За столиком у окна сидят Алекс с Зарой, и при виде них у меня слегка колет сердце.

— Доброе утро, — взглянув на нас и слегка растянув губы в улыбке, произносит Алекс.

— Привет, — отвечает Локи.

— Привет, — одновременно произносим мы с Зарой. Она сегодня надела узкие голубые джинсы и белоснежный джемпер и собрала светлые волосы в тугой хвост. Она отхлебывает чай из фарфоровой чашки и ставит ее обратно на блюдечко. В помещении то лязгают столовые приборы, то гремит посуда.

Локи выдвигает стул, приглашая меня за свободный столик, а сам садится напротив. Меня потрясает до глубины души его рыцарский поступок, но я подавляю в себе желание съязвить по этому поводу.