Книга Хочешь жить, Викентий?, страница 18 – Нина Орлова-Маркграф

Валя, улыбаясь, подхватила стакан.

— Саня, спасибо за службу! — Олег Иванович впихнул мне в руку стакан.

— Да, Шурик. Что бы мы без тебя делали, — согласно кивнула Тамара Сергеевна.

Олег Иванович поднял свой стакан:

— За Победу!

Мы выпили спирт и закусили толсто порезанными кусочками колбасы.

— Ну вот. Теперь отдыхайте, — разрешил добрый Олег Иванович.

— Пять или десять минут? — спросила Тамара Сергеевна. — Поспорим, что пять.

— Пять уже прошло, пока я тебя спиртом угощал, — ответил Олег Иванович, не очень-то вежливо выталкивая нас из кабинета.

— Пошли, молодежь, теперь по чайку вдарим! — Тамара Сергеевна направилась к столовой скорым бодрым шагом.

— Тамара Сергеевна, откуда такая скорость? У вас же ноги «гудут», — напомнил я.

— Так уже не гудут: Олег Иванович снял все симптомы!

После чая Тамара Сергеевна предложила:

— Тебе ж еще утром работать в перевязочной, иди поспи.

— Но если что, будите, — попросил я. — Вдруг случай интересный!

— Разбужу! Олега разбужу и тебя заодно, — пообещала Тамара Сергеевна. — Бери раскладушку, ложись в аппендиксе.

Я проснулся в восемь часов утра, быстро убрал раскладушку, привел себя в порядок и пошел на пост. Тамара Сергеевна сдавала смену Людочке.

Я помог процедурной сестре сделать утренние инъекции и уже хотел пойти раздавать лекарства, как подошел Олег Иванович, бодрый и деятельный, словно и не дежурил ночь.

— Некогда тянуть кота за хвост, — прогремел он. — Бери коляску, вези Колокольчика в перевязочную.

Я отыскал коляску у лифта и пошел в конец коридора за Сашурой. Постучавшись, вошел в палату. Саша сидела на краю кровати, рядом стояла Промокашка и лихо командовала:

— Шевели стопой, вспоминай, как ты делала это раньше, до болезни!

— При чем тут «раньше»? — вся бурая от усилий, прокряхтела Сашура. — Раньше они сами двигались, а теперь я их не чувствую.

— Нет, чувствуешь! Вот я тебя сейчас уколю иголкой…

— Ну если только иголкой…

— Переливай всю силу в ноги! Шурочка, пожалуйста! — попросила Промокашка и похвасталась: — Сандрик, она уже умеет стоять!

После вчерашней встречи с Нелли я не знал, как вести себя. А она словно все забыла. Медицинская шапочка тщательно, по самый лоб, укрывала голову, и Промокашка выглядела сейчас так же, как всегда на практике.

— Это было один раз, — обессиленно выдохнула Сашура.

— Если был один раз, будет и второй, — убежденно сказал я.

— Что-то никак…

— У мышц есть своя память, Шурочка, поверь, — внушала Промокашка. — Я вот в журнале прочитала. Сандрик, слышишь?

— Ну?

— В одном городе у немцев, в Липецке кажется…

Я захохотал.

— Что? Что смешного я сказала?

— Нелли, может, в Лейпциге? Липецк — наш, русский город. И ты единственная в нашей стране этого не знаешь.

— Ну Лейпциг. Я про серьезное говорю, а он!.. — возмутилась Промокашка. — Там один спортсмен не чувствовал после травмы стоп. И целыми днями учился двигать ими. Усилием воли. И стал ходить!

— Я сама, одна буду тренироваться все свободное время, — решительно сказала Сашура.

— Саш, а ты тренируйся перед зеркалом, — посоветовал я.

— Зеркало! Точняк! — воскликнула Нелька. — Завтра же принесу!

— Сашура, я же за тобой, на пересадку! — спохватился я.

Вернулся в коридор, быстро закатил коляску в палату. Саша, легко оперевшись на Промокашку, съехала с кровати на коляску.

— Как всегда, местная анастезия, — сказал Олег Иванович сестре, торопливо снимавшей повязку с головы Сашуры.

— Посмотри, Александр, какая красота! — указал мне на рану довольный Олег Иванович. — Полное заполнение кожного дефекта. Эпителизация что надо. Молодец, Колокольчик!

— И грануляция что надо! — авторитетно поддакнул я.

— Дело сильно подвинулось. Мы пересадили девяносто восемь кожных участков. Так, Ольга Ивановна? Не сбился я со счета?

— Вы разве собьетесь! — ответила Ольга Ивановна, набрала в шприц раствор новокаина и приблизилась к Сашуре.

Лоскуты кожи для пересадки у Колокольчика брали то с живота, то с бедра. В этот раз поделиться своей кожей должно было бедро.

— Деточка, — виновато улыбнулась Ольга Ивановна, — опять я тебе сделаю бо-бо. Подними чуток рубашку.

— Да ерунда, Ольга Ивановна, — успокоила ее Сашура, придерживая край больничной сорочки у бедра, чуть повыше места инъекции.

Ольга Ивановна ввела новокаин.

— Ну всё, приступаем, — сказал Олег Иванович.

Ольга Ивановна промыла шприц, бросила его в стерилизатор и надела перчатки. Приоткрыв салфетку со стерильным инструментом, выбрала большую острую инъекционную иглу и легко воткнула ее в обезболенный участок бедра. Она ловко подцепила острием иглы поверхностный слой кожи и приподняла его в виде конуса. Олег Иванович срезал скальпелем округлый лоскутик, тоненький до прозрачности. Ольга Ивановна быстро переложила его на шпатель и пересадила на гранулирующую поверхность раны.

— Так, Александр, надевай перчатки, бери иглу.

Я надел перчатки, и Ольга Ивановна, ободряюще улыбаясь, передала мне иглу.

— Колокольчик, надеюсь, не против нового ассистента? — спросил Олег Иванович Сашуру. Он бросил скальпель в лоток с грязными инструментами и взял простое лезвие от безопасной бритвы. — Все же лезвием мне срезать удобнее.

— Саня мой самый лучший друг, — ответила Сашура. — После новокаина, конечно.

— Приподнимай, — сказал Олег Иванович, когда я проткнул кожу иглой.

Я послушно собрал кожу в маленький конус, и Олег Иванович лезвием подсек ее. Я уже хотел перенести его на шпатель, но Олег Иванович махнул рукой:

— Не надо шпателя. Это Ольга Ивановна привыкла так. Переноси прямо с иголки, клади рядом с предыдущим лоскутом. Полсантиметра отступи.

Я уложил лоскуток куда было велено, и он послушно улегся рядом с предыдущим.

— Порядок. Работаем дальше.

Я заработал уверенней, без дрожи поддел иглой очередной кусочек кожи, и снова все получилось хорошо — не зря я столько раз присутствовал на пересадках у Олега Ивановича.

Ольга Ивановна отошла от нас, занялась своими делами.

— Дальше! — скомандовал Олег Иванович.

И я снова воткнул иглу в поверхностный слой кожи.

— Ох и прочно заштопал я твою голову, Колокольчик! — похвастался Олег Иванович, любуясь на свою работу.