Онлайн книга «Биография smerti»
– Пш-ла, пш-ла! – продолжал куражиться тот. «Я бы на ее месте в морду ему засветила», – мелькнуло у Тани. Но экономка лишь процедила: – Горячее будет через десять минут. Вышла и от души шваркнула дверью столовой. А Холмогоров царственно развалился на стуле и посетовал Татьяне: – Грымза, но ведь не уволишь! Весь дом на ней держится. «Можно подумать, ты решаешь – кого увольнять, кого оставлять», – насмешливо подумала Садовникова. Но подыграла Холмогорову: – С прислугой вообще одна морока. Любая мелкая сошка себя ровней мнит... Тот охотно подхватил: – И не говори! Фаину ведь буквально из грязи вытащили, из полного дерьма! Видела б ты ее лет десять назад: колхоз, деревня Поганкино! А отмыли, приодели, пригрели – вишь, какой павой выступать стала! «Ох, как сейчас Фаину корежит! – хмыкнула про себя Татьяна. – Наверняка ведь под дверью подслушивает. Но на прислугу разговор свернул очень кстати». И она осторожно спросила: – А сколько у вас тут народу работает? Я в горничных, честно говоря, уже запуталась... – Наташка, Ленка, Милка, – начал загибать пальцы Холмогоров. – Еще новенькая, узбечка. Зухра, что ли... И повариха, Катерина Степановна. Это сколько получается? – Мужчина в задумчивости наморщил лоб. – Пятеро, – подсказала Таня. – Точно, пятеро! – просиял Игорь Феоктистович. И предложил: – Давай выпьем. Таня храбро подставила стакан под новую порцию адского напитка. Чокнулась с Холмогоровым. Пока тот пил, незаметно выплеснула свою дозу в недоеденный салат. Жаль, конечно, портить вкусное блюдо, но сохранить светлую голову важней. И продолжила допрос: – И все живут здесь? – Кто? – непонимающе уставился на нее Холмогоров. – Ну, прислуга. – А где им еще жить-то? Метро к нам пока не подтянули! – хохотнул Игорь Феоктистович. И пьяно поинтересовался: – Да что тебе до прислуги? Ты мне лучше про себя расскажи. Кто такая. Откуда. Чем хороша. Что в постели умеешь. Бедная Марина Евгеньевна! Хорошего себе муженька выбрала, ничего не скажешь... А Холмогоров снова потянулся за своей флягой. Голова трясется, по подбородку ниточка слюны стекает. Еще одна порция – и, глядишь, свалится. – Не страшно им здесь жить-то? – заторопилась Таня со своим расспросами. Собеседник вскинул на нее недоуменный взгляд: – Кому? – Горничным, – терпеливо пояснила Садовникова. – Вот дались они тебе! – удивился хозяйкин супруг. Но все же ответил: – Да они за счастье почитают у нас работать. – И надменно прибавил: – После их-то хибарок в Хохляндии... А у нас тут сервис! Белье в стиральных машинах стирают! И в бассейн их пускаем, если праздники. Татьяна же продолжила гнуть свое: – А я бы на их месте боялась. После того, как та девушка погибла... Снова удивленный взгляд: – К-какая девушка? – Ну, горничная. Два года назад. – Таня остро взглянула на Холмогорова. Тот замер. Фляжка в руке дрогнула. Кадык нервно дернулся. – Откуда ты знаешь? – пробормотал он. Таня неопределенно пожала плечами. А Игорь Феоктистович вдруг зло выплюнул: – Говорил я этой козе: знают двое – знает каждая свинья! И чего было огород городить? Все равно ведь не утаишь! Но ее ж не переспорить... «Это он, наверное, про Холмогорову», – догадалась Татьяна. И кротко произнесла: – А кто ее убил, так и не узнали? – Слушай, ты! – Глаза хозяина полыхнули злобой. – Заруби себе на носу раз и навсегда! Здесь, в моем доме, никто... никого... никогда не убивал! «А дом разве ваш?» – так и вертелось на языке у Татьяны. Но она решила не затевать глупую перепалку. Сделала новый выпад: – Может, и не убивали. А кто ее тогда бил? Причем регулярно. Говорят, все тело в синяках было... Дверь, ведущая в столовую, скрипнула. Фаина явно подслушивала и, похоже, забыла об осторожности. Игорь Феоктистович устало откинулся на стуле. Его фляжка жалобно звякнула и опрокинулась на бок. По белоснежной скатерти поплыло ядовито-желтое пятно. – Ох, девочка... – тоскливо произнес он. – Если б ты знала, насколько здесь все непросто... – Так кто ее бил? – не отставала Таня. – Да сама она нарвалась... – вздохнул мужчина. Таня обратилась в слух. Но тут вмешалась Фаина – широко распахнула дверь и громко объявила с порога: – Горячее! Горничная (Наташка? Ленка? Милка? Или Зухра?) внесла поднос с рыбой. Кажется, это была форель. Политая симпатичной бело-голубой подливой. Самое оно – под самопальный-то абхазский коньяк. Таня с интересом взглянула на блюдо. Не удалось полакомиться салатом – может, хотя бы форелью получится? А Холмогоров пробормотал: – Ф-фаина, я есть не буду. Убери. И неловко – по всему столу приборы зазвенели – поднялся. – Правильно, Игорь Феоктистович. Пойдите проспитесь, – с тихой угрозой напутствовала экономка. А когда тот, пошатываясь и виляя, покинул столовую, обернулась к Татьяне и произнесла: – Не вздумай Марине Евгеньевне говорить. – О чем? – О том, что он пил. – Экономка вздохнула. – Она каждый раз из-за этого плачет... «Вот уж не думаю!» – усмехнулась про себя Таня и отщипнула вилкой кусочек рыбины, отметив: – Неплохая форель. – Марина Евгеньевна такой воз тянет – пятерым мужикам не под силу, – печально произнесла Фаина. – А он... вместо помощи... – Женщина горько вздохнула и жалобно взглянула на Татьяну: – Пожалуйста! «А мне-то казалось, что наоборот, сама заложит, как Холмогоров меня местным коньяком поил!» – подумала девушка и кивнула. – Ладно, не скажу. Кинула в рот новый кусочек и небрежно бросила: – Подумаешь – выпил, не выпил... А я решила, вы просите про горничную не говорить. И снова наткнулась на деланое недоумение – экономка очень старательно изображала его: – Какую горничную? – Ну, ту самую, – терпеливо повторила Таня, – Киру Буренко, которая два года назад в вашем доме погибла. Тоже будете врать, что не было такого? – Не буду, – буркнула Фаина. – Потому что скрывать тут нечего. Обычный несчастный случай. Упала, ударилась головой о камин... – Да неужели? – скептически подняла бровь Татьяна. – А чего ж тогда уголовное дело завели? |