Онлайн книга «Предмет вожделения №1»
|
Вика глубоко вздохнула, а потом произнесла мечтательно: – Они меня понимали. Каждая из них мне сувенирчик отдала… Пальчик, сосочек… Она засмеялась. – Они меня любили – а я их всех – хрясь! Девушка сделала короткое рубящее движение рукой и опять рассмеялась. – Вот и тебе рассказываю… Потому что и ты… И ты теперь молчать будешь! Навсегда заткнешься! Холодок пробежал по Таниному телу. Вика еще пару раз пыхнула папиросой и рассмеялась своим деревянным смехом. Таня поймала ее взгляд: глаза Витольды были абсолютно пустыми, лишенными всякого человеческого выражения. Ужас, обуявший Таню, уже исчез – человек не в состоянии испытывать панический страх слишком долго. Мозг стал мыслить очень ясно и трезво. Таня понимала: ее мучительница не остановится ни перед чем. И помочь Тане не сможет никто. Уповать ей не на кого, кроме как на самое себя. Но что может сделать она одна, прикованная к кровати, связанная по рукам и ногам? Вика потянулась к пепельнице и загасила в ней папиросу. – Папаня меня в двенадцать лет за границу отправил, – доверительно пояснила Татьяне сумасшедшая. – Учиться в Швейцарии, в интернате. Клево, да? Всякие девчонки из высшего общества. Графини. Дочки нефтяных магнатов. Особы королевской крови… Она сделала паузу, а потом вдруг злобно выкрикнула: – Гореть им всем в аду! Тут Таня громко простонала через платок, зажимающий ей рот: – ALALA!.. – Чего тебе?! – недовольно повернулась к ней Вика. Таня, как могла, показала ей мимикой лица она, дескать, больше не может – задыхается. – Потерпишь! – пренебрежительно бросила ей мучительница. У Тани оставался, пожалуй, только один шанс: сначала освободиться любыми правдами-не правдами от кляпа во рту, а потом уговорить, уболтать, улестить Вику – чтобы она не мучила ее, отпустила. – Так о чем это я? – спросила себя Витольда. – Черт, засранка! Сбила меня! И она сильно и болезненно ткнула Татьяну рукой под дых. Из горла Таня вырвался сдавленный стон. – Не кричи! – зло бросила ей Вика. Мучительно наморщила лоб, а затем сказала: – Ах, вот!.. Этот пансион'.. Там все было так круто! Крахмальные скатерти. Семь блюд на ужин. Гольф – ненавижу я эти клюшки! Поло на лошадях. Три языка учили Вика доверительно нагнулась к Татьяне – а у той после ее удара слезы на глазах выступили – и проговорила: – У моего отца много денег. Очень много. Хоть он и милиционер. Потом расхохоталась и добавила: – А может, именно потому и много, что милиционер! Как их теперь называют – оборотнями? Оборотнями в погонах? Татьяна попыталась улыбнуться Вике заткнутым ртом. Она стала настраивать себя на волну сочувствия ей, понимания. Может, в таком случае Витольда захочет вступить с ней в диалог? – Да ведь за деньги не все купишь. – Вика перешла на доверительный шепот. – Дружбы, например, не купишь. Любви… Я там, в пансионе, была изгоем. Они третировали меня, все эти девочки из высшего общества. За то, что я русская. За то, что неуклюжей была, неловкой. За то, что они по три-четыре языка знали, а я только один английский еле-еле. «Сочувствую тебе, Вика. Понимаю», – попыталась сквозь кляп произнести Татьяна. Вышел нечленораздельный сип, а Витольда оборвала ее: – Не стони!.. – И продолжала горячечным шепотом– У нас все хуже и хуже с этими девками отношения становились. Они подставляли меня. Гадили мне по-всякому. А потом… Однажды ночью… Эти шлюхи собрались… Впятером… Пришли ко мне в комнату. И… И привязали к кровати… И били. А потом – они изнасиловали меня… Вика уронила голову, а затем вдруг выкрикнула: – «Fucken communist piglet, lick! Go, go!» [16] – И грубо расхохоталась. "He убивай меня, Вика, пожалуйста. Спаси меня. Я люблю тебя", – снова попыталась проговорить Таня сквозь кляп. Во рту у нее пересохло, и опять получилось одно сипение. На этот раз Витольда даже не обратила на него никакого внимания. – Но я им отомстила потом… Отомстила… – шептала она. – У нас там девочка появилась, из Баку, и они ее тоже хотели опустить, изгоем сделать… А мы с ней объединились… И однажды ночью пришли к одной из тех – я ее про себя Принцессой называла, хотя никакая она была не принцесса, просто дочка одного английского магната – голубые глазки, белые длинные волосики до плеч, кожа на лице тонкая-тонкая… И мы с Наирой пришли ночью к этой Принцессе, привязали ее к кровати и сделали с ней все то, что они, эти сволочи, со мной делали… Вика тяжело задышала, глазки ее разгорелись. – Как это было приятно, Таня! – сладострастно воскликнула она. – Как же мне было приятно! «Отпусти! Отпусти! Отпусти меня!» – мысленно внушала ей Таня, не рискуя больше стонать. Она не сводила с нее глаз. Витольда нагнулась над Татьяной и очень больно сжала ей грудь. Изо всех сил ущипнула ее за сосок. Таню пронзила острая боль, и она невольно застонала. Вика тут же залепила ей пощечину: – Молчи!! Она вскочила и в возбуждении прошлась по комнате. Выкрикнула: – Они выкинули меня из пансиона! Принцесса, сучка, гадина, нажаловалась на нас! И они вышвырнули нас с Наирой! Вызвали отца! «You have to be glad that we will not sue your daughter, mister Pilipchuk!» [17] И выслали меня из страны! Витольда остановилась посреди комнаты, изо всех сил сжала кулаки – так, что ногти впились в ладони, – и выкрикнула: – Сволочи! Сволочи! Сволочи! «Боже мой! Какой кошмар», – подумала Таня против воли и закрыла глаза. Она устала бороться и постепенно начала погружаться в темное, тупое равнодушие. «Нет! – остановила она себя. – Нет! Не смей! Не сдавайся!» И, пользуясь тем, что Витольда была целиком поглощена своими собственными чувствами, она изо всех сил дернула правой, скрытой от мучительницы рукой. Потом – еще и еще раз. Вика не заметила этого, а веревка, сдерживающая Танину руку, кажется, от ее толчков изрядно ослабла. – А в России он, папашка мой чудный, снова меня запер… – выдохнула Витольда и опять присела на кровать. Таня перестала дергать рукой – теперь ее мучительница наверняка бы заметила эти движения, – но она чувствовала, кожей ощущала, что веревка сдерживала запястье значительно слабее. |