Онлайн книга «Случайному гостю»
|
— А вы? — спросил я Эстер. — Ведь вам подвластно большее… — За что и пленена, — ответила та. — Но буду помогать. Я вздохнул и посмотрел на бабушку. Венок кружился между нами, и крошечная девчонка ловко скакала с одной свечи на другую, искры летели ей вслед, звеня бубенчиками. Кирпичи, словно кости вылезшие из стен, переговаривались с ядром и цепями, вспоминая иные Вигилии. Непослушный пел одну колядку за другой, лилипутская свора подвывала в такт, а крошечные существа в аквариуме кружились хороводом, серебристо мерцая. — Такой праздник, — пробормотал я. — Ну как откажешь… Возникла лёгкая суета. Резали вишнёвые побеги, расчищали середину стола, бабушка принесла чёрную миску и отворила пенал. Сусанна налила в миску воду. Бабушка поманила меня к себе. — Ты можешь вернуться по своим же следам, — загадочно сказала она. — И всё время слушай. Я буду звать тебя. И вот ешче… Ты ведь оставил что-то за дверью? — За дверью? — удивился я. — Про то ни слова, — сообщила бабушка и приложила мне к губам палец — он пах табаком и духами. — На, только не отверай, то есть не открывай, и она ткнула мне в руки крепко-накрепко перекрученный тоненькой верёвкой кисет. С картами. Берта сидела на нашем низеньком стульчике очень прямо, сложив узловатые руки на коленях, с интересом наблюдая за суетящимися женщинами. Одна часть её лица, освещённая свечами, выглядела значительно моложе, нежели при первой нашей встрече, и волос явно стало больше — она собрала косу пучок на затылке. Одета она была в глухое чёрное платье. — Смотри не потеряйся там, — сказала она и половина лица её улыбнулась. — Не заблукай. — Всё готово, — возвестила Анаит. — Скорее, дамы!!! — И они взялись за руки над миской с водой. Вода затянулась дымкой. Эстер взмахнула пальчиками и дунула вверх. — Заплетаю… начал я. — И свиваю, — и достал из своего мешочка снимок. Мальчик в кадре почёсывал разбитую коленку. — Путаю и отражаю… Similia similibus… Я протянул ему руку и из фотографии протянулась тонкая серая длань в ответ. Ненадолго у меня закружилась голова. На разгромленной кухне вновь появился мой двойник, чёрно-белый. — Где сейчас прольется свет, там меня в помине нет, — завершил я и двойник мой обрёл зрение и слух. — На! — ткнул я ему в руки кисет. Серые руки приняли данное. — Послушай меня, — сказал я ему. — Только внимательно… За нашими спинами триада читала нечто, состоящее из совсем старых слов, время от времени кто-то из женщин бросал в воду разные гадости; перо, камешек, пучок травы, маленькую кость. — Отнеси это туда, на фото, под льва. Это срочно! — сказал я строго. Он смотрел на меня исподлобья. — Ну чего ты тянешь? — спросил я. — Ведь мало времени, скоро у… — Я это ты… — глубокомысленно изрёк двойник. — Я веду себя по-твоему! — Учись хорошему, — рассердился я. — В общем, не спи на ходу. Давай. И я подтолкнул его в спину. Отойдя на несколько шагов и вновь окинув меня кислым взором, проекция ступила в фотокарточку, словно в прорубь. Я ощутил сильный толчок в грудь и осел на пол, с трудом хватая воздух ртом. Эстер с тревогой посмотрела на меня и сделала шаг и ещё… Запахло какой-то травкой, похожей на хмели-сунели. — Вот и славно, — раздалось из угла. — Вот и славно. Сами не хотели отдать, а я ведь просила. Для комплекта. Ведь просила… Берта поднялась со стульчика и, стуча клюкою, пошагала ко мне из своего угла. Сделался сильнее детский плач и маленькие красноухие собаки забегали вокруг, уворачиваясь от мышиных лап. — Я всё-таки его заберу, — сказала Берта и положила мне на плечо руку — тяжёлую и горячую. Дышать мне стало и вовсе трудно. — Х-х-хватит, — просипел я. Эстер подошла совсем близко и положила свою маленькую руку на второе моё плечо. — А ведь это всё пренебрежение самочувствием, — сказала она низким голосом. — У тебя нога болит и ты уже на всех бросаешься. Никуда мальчик не пойдёт. Верно я говорю? — обратилась она ко мне. — Гхх, — ответил я теряя остатки воздуха, колокол грохотал сквозь пелену, застилавшую мне глаза. Дикие гуси печалились в пустоте, в ожидании встречи… — Маме без мальчика будет плохо, — продолжила Эстер, помолчав. — Да и мальчику… без мамы. — Ты знаешь, это всё так, суета житейская, — прогудела Берта. — Словеса для слабаков. Поднимайся, Лесик, и пойдём. А ты балабонь дальше — звезда, надо ж такое, сила… Триада, запинаясь, продолжала свой респонсорий, и я уловил некое движение за столом. — Ты, я так вижу, не поняла? — нахмурилась Эстер и сжала рукой моё плечо. — Ребёнку дарована жизнь, и довольно длинная, кстати. Так что нечего… тут. В воздухе запахло фиалками. Я смог вздохнуть. И тяжёлая рука соскользнула с моего плеча. Где-то далеко, несмело прозвенела челеста — вновь. — Он обещан мне, — заупрямилась Берта и стукнула клюкой, так что заскрипели балки и стены. — Он обещан… — Верно, Халлекином? — поморщив секунду лоб, спросила Эстер. — И ты явилась делить добычу? Какой стыд! — Я никуда не являлась, — раздражённо пророкотала Берта. — Мне было обещано… — Кем и по какому праву? — поинтересовалась Эстер. Берта посопела весьма громко и распустила узел на затылке. — Словоблудие, — раздражённо обронила она. — И эта вечная болтовня! Засранство! — Ты вечно не думаешь о правах, — возразила ей Эстер, становясь между нами и по-прежнему держа меня рукою. — И сразу хватаешь. И ругаешься. Это от нежелания учиться новому. — Новое, — скрипнула Берта, пытаясь ухватить меня клюкой. — Дурня собачья! Новое означает, что все гадости творятся быстрее нежели раньше. Вот и всё. — Не всё, — резюмировала Эстер. — Не всё. Позови-ка допплинга, — сказала она мне. — Кого? — ошарашенно спросил я, едва раздышавшись. — Чёрно-белого, того, — сказала Эстер, затолкав меня к себе за спину. — И поторопись, ты вечно тянешь. Я подошёл к фотографии, закрыл глаза и позвал — на выдохе. Скоро из кадра явились руки, голова, туловище и запыхавшийся тонкокостный мальчик, с коленками в зелёнке, стоял передо мной. — А я не успел, — сказал он. — Запечатать! Только сунул под камень… — Вечно ты так… — раздосадованно сказал я. — В полноги… Тянучка! — Тебе был обещан мальчик? — спросила Эстер. — Да! — рявкнула Берта. — Получай, — кратко резюмировала Эстер и подтолкнула чёрно-белого Лесика к ней. «Всё-таки надо чаще стричься, — подумал я. — И спину держать ровнее». |