Онлайн книга «Ледяное сердце не болит»
|
Наде в эту ночь даже не приснилось, как было в прошлую, ничего хорошего. А она так мечтала увидеть, хотя бы во сне, солнце, небо, Диму… Однако – ничего. Просто наваливалось тяжелое забытье – а через час или десять минут она просыпалась, глядела на бессонно мерцающую лампочку, ворочалась с боку на бок – и снова погружалась в тягостный сон. * * * И Каю, и Жанне Ойленбург тоже ничего не снилось. Правда, подругой причине – под воздействием наркотиков. Однако наркотики у них были разного рода. У Жанны – вызывающий крепкий свинцовый сон. У Кая конечным пунктом путешествия также было тяжелое забытье – правда, ему предшествовала вереница ярких, веселых видений. Да и места, где спали эти мужчина и женщина, сильно отличались друг от друга, хотя и находились в пределах одного особняка. Жанна Ойленбург лежала на окровавленном тюфяке в комнате, стены и пол которой были забрызганы красным. Но она еще не видела этого – и не догадывалась, что ее ждет в дальнейшем. Кай почивал в барской спальне на широкой кровати с черными шелковыми простынями. Все стены, и двери, и шторы, и потолок в этой комнате были черными. Белым лишь отсвечивала плазменная панель на стене. Нанятый дизайнер отлично справился с работой по оформлению люкса Гостиницы. Он даже в черную вазу поставил белый букет хризантем. С тех пор Кай всегда старался покупать хризантемы. Это освежало, словно чьи-нибудь похороны. Он-то примерно догадывался, что ждет и Митрофанову, и Ойленбург. И предвкушал это во сне. Но в его деле всегда оставалось место для импровизации. И еще он надеялся, что эти девушки не уйдут от него столь скоро, как Бахарева, и у него будет больше времени, чтобы с ними позабавиться. Мысль о предстоящем удовольствии не покидала его даже ночью. * * * Савельев встретил Полуянова на крыльце УВД: кожаная меховая куртка, кепарик, надвинутый на лоб, рукавицы. – Быстро ты, – сказал он равнодушно. Они пожали друг другу руки и прошли внутрь. В холле опер бросил дежурному лейтенанту, сидящему за пластиковой перегородкой: – Этот гражданин ко мне. Тот кивнул. Двое мужчин поднялись по лестнице в кабинет майора. – Чаю хочешь? – спросил опер по-прежнему ничего не выражающим голосом. Впервые за все время их знакомства он был любезным. – Нет, спасибо, – отказался Дима, – я только что пил. На старом диване валялся скомканный плед. Видно, у Савельева имелось время, чтобы слегка покемарить на дежурстве. – Давай, Полуянов, напиши мне сагу про твою давнюю встречу с гражданином Воскресенским и про его вероятных недругов: Бахарева и Ойленбург, – предложил опер, протягивая журналисту лист бумаги и авторучку. – А ты что, не знаешь, Савельев, – парировал Дима, – что согласно Уголовно-процессуальному кодексу ночные допросы запрещены? Тем более я даже не обвиняемый, а свидетель… – А я твою бумагу помечу завтрашним утром. И даже повестку тебе завтрашним числом выпишу. Сможешь на свою службу с утра не ходить. – Вот спасибо, – иронически ответствовал Полуянов. – Очень меня выручишь этой повесткой. А то я все думал: как бы мне завтра на службу не пойти… Давай я, товарищ опер, утром тебе обо всем напишу. А сейчас, наоборот, ты – мне расскажешь, что узнал. – Прыткий ты парень, крыспондент. – Я тебе уже говорил: не люблю игры в одни ворота. И за «болвана» в преферанс тоже играть не люблю. – Ну, и чего тебе приспичило от меня узнать? – Например, о гражданке Ойленбург. Как и когда ее похитили? – Ну, смотри, крыспондент. Я тебя уже предупреждал о неразглашении. Тем более на страницах газеты. – А я тебе уже говорил: никакая сенсация меня не интересует. Только – Надя. Савельев вздохнул и развел руками, словно припертый Полуяновым к стенке. – Значит, заявление от мужа гражданки Ойленбург поступило на пульт сегодня в двадцать один тридцать. А похитили ее нагло. По свидетельствам прислуги, сначала ей кто-то позвонил домой: похоже, то был сам похититель. Он сказал, что ее муж угодил в аварию и сейчас находится в больнице, и предложил ей срочно приехать. Жанна позвонила мужу на мобильник: он не ответил. Тогда гражданка Ойленбург собралась и села в свою машину. А когда выруливала со двора, путь ей преградил большой фургон… – Белый «Форд Транзит»? – Да нет, не угадал. Какой-то черный джип. Свидетели показали: тоже «Форд», но «Экспедишн», а может, «Эксплорер». – Значит, у похитителя две машины? Или это был не тот похититель? – Я думаю – тот. И у него скорее две машины. Белый фургон он сегодня – точнее, уже вчера утром, – когда уматывал от тебя, засветил. Поэтому, наверно, потом воспользовался джипом. – Богатенький Буратино, – заметил Дима. Да, совсем не похож по благосостоянию на бывшего директора подростковой киношколы, – согласился опер. – А дальше с Ойленбург было вот что. Она вышла из своей машины, обратилась к водителю джипа: ты, мол, мне дорогу загораживаешь. Тот выпрыгнул ей навстречу. Они о чем-то поговорили, вроде бы на повышенных тонах, а потом он ее чем-то ударил (или уколол) и закинул в кузов. Есть свидетели: из окна все происшедшее видели. Ее машина так и осталась стоять на выезде из двора: фары горят, ключ в зажигании, ворота распахнуты. Через полчаса домой вернулся муж – наш бывший соотечественник, а ныне гражданин Германии Максим Ойленбург. Ни в какое он, естественно, ДТП не попадал и ни в какой больнице не был. Ему сразу стало ясно: налицо похищение, и он немедленно побежал в милицию. Вот и все. Пока все. – А номера черного фургона твои свидетели разглядели? – – Как и на твоем белом: сплошь заляпаны грязью. Грязный город Москва, понимаешь. – Тогда надо пробить по гаишной базе одновременно и белый «Транзит», и черный джип. У кого окажется во владении и та и другая тачка, – тот и похититель. – Умный ты, Полуянов! Пробили уже – и белый «Форд Транзит», и черный джип. Множества не пересекаются. Или, если говорить доступным тебе языком, ни одно физическое или юридическое лицо двумя этими тачками одновременно не владеет. А кто кому и когда доверенности на них писал – о том в базе ГИБДД не отмечено. – Да, – вздохнул Полуянов, – я и сам сейчас на чужой машине разъезжаю. По рукописной доверенности. – Угнал? – деловито поинтересовался майор. – Нет, добровольно дали покататься… Но более чем странное совпадение: сначала Бахарева, потом Полуянова, затем Ойленбург. Знаешь, очень явственно, на мой взгляд, проглядывает за этими похищениями фигура господина Воскресенского. Вот, можешь почитать, – Дима протянул оперу свой телефончик, – моя статья про него десятилетней давности… А вот блокнот с моим интервью с Воскресенским… Там оба упоминаются: и чиновник Бахарев, и бизнесмен Ойленбург. |