Книга Залив Голуэй, страница 51 – Мэри Пэт Келли

Я слышала, как шериф орал:

— Арестовать их всех! — Но солдаты остановились, смущенные этим тысячеголосым хором.

На ступенях муниципалитета отец Рош умолял шерифа. Когда песня закончилась, он громко крикнул:

— Расходитесь по домам, и вас не арестуют! Идите же домой! Прямо сейчас!

И мы ушли.

* * *

— Я видела его, — сказала я Майклу, отыскав его у городских ворот. — Я видела Патрика. Он ушел.

Когда солдаты согнали нас на дорогу, идущую вдоль берега, начался дождь. Вся толпа медленно разошлась по своим таунлендам на холмах.

— Мы выстояли против них, — сказал Майкл. — Был поднят наш боевой штандарт. Мы не сдадимся.

— Мы не сдадимся, — повторила я, и мы с Майклом принялись карабкаться по скользкой тропе наверх, в Нокнукурух.

— Пэдди, Джеймси, быстро ложитесь и сделайте вид, что спите! — сказала я.

— Мама, но ведь сейчас день! — начал было упираться Пэдди.

— Делайте, что вам говорят. Немедленно.

Из окна я увидела, как на проселочную дорогу, ведущую к нам, сворачивает отряд из десятка солдат, которых ведет за собой Билли Даб. Со времени нашей демонстрации прошло уже две недели. Стоял холодный унылый день конца ноября — вряд ли они просто вышли подышать свежим воздухом.

— Открывайте! — крикнул Билли Даб, барабаня кулаком в дверь.

Я открыла, держа маленькую Бриджет на бедре.

— Доброе утро, — сказала я по-ирландски.

Они искали Патрика.

— Где твой муж? — тоже по-ирландски спросил у меня Билли Даб.

— В Голуэй Сити, — ответила я, — пытается устроиться на работу кузнецом. Но во всех кузницах и так слишком много работников…

— Прекратите болтать на этом тарабарском наречии! — приказал офицер, высокий узкоплечий молодой человек с теплым шарфом вокруг шеи.

Билли Даб тут же откликнулся.

— Она говорит, что ее мужа здесь нет, — перевел он для него.

— Врет, — возразил тот. — Врать для крестьян так же естественно, как дышать воздухом. Спроси у нее, где волынка. И скажи ей, что, если она не принесет ее сама, мы развалим всю эту халупу.

Боже мой! На самом деле они ищут Майкла.

— Они арестовывают всех волынщиков в округе, — сообщил мне Билли Даб. — И отбирают у них волынки.

Всех волынщиков. Но известно ли им, что Майкл — тот самый волынщик, который собирал людей, а потом еще и играл на демонстрации?

— Он заложил ее, — ответила я. — Заложил, и уже очень давно.

— Она говорит, что он ее заложил, — перевел ростовщик офицеру. — Похоже на правду. Эти люди сейчас ради еды закладывают все что угодно. Хотя лично я и шиллинга бы не дал за ирландскую волынку. Кому я мог бы ее продать? Это совсем не то, чем пользуются у вас, англичан, — настоящая волынка может быть только шотландской.

Должно быть, это уже новый полк, который заменил Коннаутских Рейнджеров, слишком мягко обошедшихся с нами на демонстрации; эти, вероятно, все до одного были протестантами.

— Мы действительно любим хорошую походную музыку, верно, ребята? — бросил офицер своим солдатам.

Затем, глядя мне прямо в глаза, он вдруг запел:

Он внимательно смотрел на меня, стараясь заметить малейшее изменение на моем лице, которое выдало бы, что я понимаю английский.

— Все вы, католики, — сатанинское отродье, — бесстрастным тоном добавил офицер. — И лучшее тому доказательство — ваше дьявольское колдовство, заклинания и золоченые жезлы.

Он имел в виду посох. Бриджет заплакала.

— А вот песня пободрее, чтобы повеселить малютку, — сказал один из солдат, вставая за офицером. Он запел, а остальные подхватили:

Бриджет захлопала в ладоши.

— Прелестная малютка, — сказал молодой солдат. — Когда-нибудь она станет красивой девушкой и выйдет замуж за ольстерца.

Офицер же не сводил глаз с меня.

— В этих местах встречаются привлекательные женщины. Жаль только, что все они такие грязные, — заметил он.

— А вот в «Брайд Отеле» девочки очень даже чистые, — заверил его Билли Даб. — И есть парочка таких, которые вполне подошли бы такому офицеру, как вы. Я могу устроить это, сэр, по хорошей цене, да и о парнях ваших там есть кому побеспокоиться.

— Все, довольно об этом, — остановил его офицер. — Обыщите дом.

— Мама, мама! — вдруг закричал Пэдди. — Я весь горю! И Джеймси тоже! Принеси мне воды!

По-английски!

— Что ж, по крайней мере, хоть ваши дети знают что-то еще помимо вашего тарабарского наречия, — сказал офицер.

— Это лихорадка, — ответила я тоже по-английски. — У моих детей лихорадка.

Билли Даб и остальные солдаты тоже слышали, как Пэдди просил воды, и между ними уже звучало это страшное слово — «лихорадка».

— Ваша честь, — торопливо обратился к офицеру Билли Даб, — все-таки не хотелось бы рисковать добрым здравием вашего высочества. Теперь я припоминаю, что в прошлом году и вправду была заложена какая-то волынка, и, помнится, тогда сказали, что она как раз из этого таунленда, так что…

— Заткнись! Мы уходим — пока что.

И они ушли, распевая на ходу:

Пэдди и Джеймси подскочили ко мне.

— Правда мы молодцы, мама? — спросил Пэдди. — Это дядя Патрик научил нас: если в дом придут солдаты, мы должны притвориться, что умираем от лихорадки!