Онлайн книга «Оскар за убойную роль»
|
Лицо Валерия Петровича вдруг закаменело. Даже не то что закаменело – оно мгновенно превратилось в маску. – Птушко?! Ты уверена?! – спросил он, еле разжимая губы. – Уверена, – кивнула Таня. – А что случилось-то? И тут, в мгновение ока, Валерий Петрович вспомнил. Точнее, не вспомнил – он случившееся и не забывал никогда. Оно навсегда оставалось с ним. Просто прошлое вдруг предстало перед ним с удивительной яркостью и свежестью… За семнадцать лет до описываемых событий 14 июля 1987 года. Франция. Париж Двое русских, выехавших с вокзала Монпарнас в полупустой скоростной электричке, не привлекали ничьего внимания. Они и похожи-то не были на русских, которые за границей всегда выглядели настороженными и топорно одетыми. Двое элегантных, наряженных во все импортное господ в поезде смотрелись даже большими парижанами, чем сами парижане. Один из них – плотный, если не сказать тучный – был одет в рубашку-поло с шелковым шейным платком. Второй – худощавый, красивый – щеголял в джинсах и джинсовой рубашке. Народу в вагоне практически не было. Утром в праздник, День взятия Бастилии, парижане предпочитали проводить время в постелях или не спеша завтракать в маленьких кафе, посматривая по телевизору парад на Елисейских Полях. Сперва мужчины в электричке говорили друг с другом по-французски, но потом, поняв, что их никто не слышит и не обращает на них никакого внимания, перешли на русский. – Что там, у вас в Москве, говорят о Горбачеве? – спросил худощавый. – Кто что, – неопределенно ответил крепыш-щеголь. – Кто по-прежнему радуется царю-реформатору, кто зубами скрипит. – Отчего скрипят-то? – усмехнулся первый. – Всяк от своего. Кто от безумной затеи с выборами руководителей. Кто от Раисы Максимовны. Кто от борьбы с водкой. Кстати, анекдот знаешь? Горбачева теперь минеральным секретарем называют. – Ну, это я еще в Москве слышал, – снисходительно обронил худощавый. – Тогда такой не слышал. – Элегантный крепыш скосил глаз на сухощавого. – Получил фермер надел земли. Работа у него кипит. Вот он с утра: корову подоил, свиней накормил, яблони окопал, колорадского жука потравил… Стоит на крылечке, пот вытирает, думает: чего б ему еще такого совершить? Потом спохватывается: «Ой, да у меня ж еще жена не оттрахана!» Первый, слушавший анекдот настороженно, рассмеялся. И тут же, в русских традициях, подхватил: – Зато ты, Валера, наверно, такую байку не слыхал – она местного производства. Просыпаются двое супругов после буйной вечеринки. Головы трещат. Он говорит: «Дорогая, это тебя я вчера имел в библиотеке?» – «Смотря в котором часу, дорогой». Валерий Петрович рассмеялся, а затем дружелюбно саданул спутника под ребра локтем: – Как тебе тут живется, в развратном Париже? Без жены-то? – Ой, плохо, Валера. Как Маяковский писал: «Устала правая, работаем – левой. Левой! Левой!» …Так они и ехали до самого Версаля, перемежая анекдотами, прибаутками и сплетнями серьезный разговор о внутреннем и внешнеполитическом положении России и Франции. В том же духе они вели беседу и потом – в королевском дворце, осматривая парк с идеально подстриженными кустами и газонами. Они хорошо знали и понимали друг друга – друзья-приятели с восемнадцатилетним стажем, которых сейчас раз в год по обещанию сводит судьба то в коридорах Центра, то в загранкомандировке… Потом они ушли в самую дальнюю часть парка, казавшуюся лесом. Но газоны и здесь были аккуратно подстрижены, и ни сучка, ни бумажки не валялось у деревьев. Вокруг не было ни души. И тут плотный крепыш вдруг неожиданно спросил своего приятеля: – Ну, и как ты вчера провел время? Худощавый, не ожидавший вопроса, вскинулся: – Ты о чем это, Валера? – Я о Жюли. Второй сбился с ноги. Повисла пауза. – О какой еще Жюли?! – Не надо прикидываться, – устало сказал Ходасевич (тогда еще не полковник, а всего-навсего майор). – Не надо, Николя. Мы все знаем. – Я не понимаю, о чем речь. Ходасевич вздохнул, поморщился. – Передо мной-то дурака не валяй. – Я правда не понимаю. – Хочешь услыхать от меня, что нам конкретно известно? Ладно, хорошо. – Валерий Петрович пожал плечами. – У тебя появилась любовница. Ты ее знаешь как Жюли Прево, двадцати восьми лет, разведенную. Она представилась тебе редактором издательства «Галлимар». Ты встречаешься с ней уже три месяца. Она ездит на «Пежо-205». Проживает на площади Шаттле, в мансарде на шестом этаже, и ты по меньшей мере трижды был у нее дома. Первый, сухощавый, остановился. На его щеках заиграли желваки. – Ч-черт, – выругался он. – Черт, черт и черт! – Эх, Колька! – участливо сказал Ходасевич. – Почему же ты не доложил-то? – Ты смеешься, Валера?! Я женат. – Вот и я о том же, Коленька. – Брось, Валера! Что за ханжество! Ты же не партбюро! Я уже почти полгода здесь торчу! Один-одинешенек, как хрен с горы! – Ты же знаешь инструкцию. Ты должен был доложить – причем как только, так сразу. А еще лучше – в тот момент, как у тебя на нее первый раз встал. Худощавый сморщился, словно объелся зеленых яблок. – Перестань ты, Валера! Ты же знаешь Потапова. В тот же день, как я бы ему доложил, он меня бы сразу в Москву отправил. С первым же самолетом Аэрофлота! – Ну и ладно. И отправил бы. Тогда у нас с тобой не было бы этого разговора. – Ну, Валерка! Не будь ты ханжой! Что страшного в том, что мужик развеется в командировке?! – Хочешь мое мнение? Личное мнение? – Ну? – Ничего. Абсолютно ничего страшного. – Вот видишь!.. – Подожди. Я не закончил. Ничего страшного в этом бы не было, если б твоя Жюли не являлась установленным сотрудником Си-ай-эй. [9] – Что?! – Что слышал. – О боже!! – Да, малыш. – Не может быть! – Может, Николя, может. Так что, судя по всему, американцы готовят операцию. – Какую операцию? – Не прикидывайся. Твою вербовку. Классический случай: женатого разведчика, работающего под дипломатической крышей, поймали на бабе. – О боже! – Но они тебя не поймают. – Почему? – Потому что вчера в мансарде на площади Шаттле ты видел свою Жюли последний раз. Могу заявить тебе официально: завтра ты улетаешь на Родину. Заседание партбюро у тебя будет там. И молись богу, чтобы для тебя все счастливо кончилось. |