Книга Оскар за убойную роль, страница 62 – Анна и Сергей Литвиновы

– Изменяя ей при этом с сотрудницей ЦРУ… – усмехнулась Татьяна, временно не верившая ни в какую любовь-морковь. – А его сын?

– Он в то время учился в Англии. И Птушко-старший после покушения бросил свой бизнес в России и тоже уехал за границу.

– Но потом вернулся…

– Да. Он снова появился в Москве в девяносто шестом. Птушко, в числе других магнатов, давал деньги на предвыборную кампанию Ельцина. За это, после того как Ельцина избрали, ему отвалили с барского плеча куш – собственный телеканал. Не метровый, правда, не центральный, а дециметровый. Но все равно это был царский подарок. И Птушко снова стал подниматься…

– Дальше я про его жизнь читала в Интернете, – прервала полковника Таня.

– Боюсь, – вздохнул Ходасевич, – в Интернете не рассказано о главном: он ведь отомстил тем своим конкурентам, что в девяносто пятом взорвали его жену. В начале девяносто седьмого наемные убийцы застрелили главу компании «Рус-Ойл», а тем же летом была взорвана машина с генеральным директором фирмы «Трансэкспортлес». Как всегда, ни исполнители, ни заказчики убийств обнаружены не были. Но мои источники утверждают, что за обоими преступлениями стоял Птушко. Так что он мстителен, этот парень.

– А его причастность к взрыву удалось доказать?

– Разумеется, нет. Птушко много раз тягали на допросы в Генпрокуратуру – но, увы…

* * *

В то же самое время молодой и пожилой продолжали разговор в шикарном кабинете, за столиком для гостей. Секретарша принесла старшему травяной чай, а молодому – кофе по-турецки. Неслышно вышла.

– Ты, папаня, – фамильярно проговорил молодой, закидывая ногу на ногу, – видать, давно на татами не выходил.

– Не выходил, – жестко глядя на меньшого, промолвил хозяин кабинета. – И что?

– А то, что если ты противника в первом раунде не уложил, он обязательно нанесет тебе ответный удар.

Старший уязвленно проговорил:

– Я тебя, Николай Николаич, посоветоваться позвал, а не выслушивать твои поучения.

– Это одно и то же, – встрял молодой.

Пожилой скривился:

– Хватит, Колька! Говори: что нам делать?

– Как это что? – с деланым недоумением произнес юный и, держа паузу, залпом выпил свой кофе. Поставил чашечку на блюдце, потом перевернул ее вверх дном. Сверху припечатал ладонью, чтобы поскорее стекла жижа. – Их надо добивать. Сначала – ее, а потом – его.

* * *

– Итак? – с гордостью спросил Таню полковник Ходасевич (гордость, правда, отчасти была смягчена некоторой самоиронией). – Больше я нарыл информации благодаря моим источникам, чем пишут в твоем Интернете?

– Твои источники бурят глубже, – со вздохом признала Таня. – У меня по Птушко только официальные данные. Сиречь – благостные картинки.

– Делись, – кивнул отчим.

Татьяна взглянула на экран ноутбука.

– Состояние твоего друга, Птушко-старшего, оценивается примерно в пятьдесят миллионов долларов. Значительная часть их – в акциях дециметрового канала УТВ – «Уникальное Телевидение». Не олигарх, конечно, но магнат. Богатый человек. Ему принадлежит не только канал УТВ, но и продюсерская компания «УТВ-Кино». Она производит телесериалы и художественные фильмы. В прошлом году там сняли пятнадцать сериалов и три полнометражных худфильма – один из них даже завоевал приз ФИПРЕССИ в Каннах. Кроме того, Птушко-старший владеет медиа-холдингом: четыре газеты, журнал, две УКВ-радиостанции, новостной Интернет-сайт. Ну, и по мелочи: ему принадлежит карманный банк, небольшая сеть бутиков средней руки, турфирма и – внимание! – частное охранное агентство под названием «Сталь-два».

– В котором числится на службе твой Макс, – заметил Ходасевич. – Я помню.

– Всегда ты все помнишь… – с досадой воскликнула Татьяна.

– Нет, далеко не всегда, – серьезно покачал головой Валерий Петрович. – Продолжай.

– Что еще? Проживает Птушко-старший в особняке по Новорижскому шоссе. Купил он его недавно, ориентировочная стоимость – около пяти миллионов евро. Передвигается по городу на бронированном «Вольво» с джипом охраны. Строит из себя светский персонаж. Обожает тусовки. В последнее время появляется на них вместе со своей новой подругой. Это некая журналистка лет тридцати по имени Анжела Манукян…

– Как-как? – прервал Ходасевич.

– Манукян. А что?

– Ничего.

– Нет, Валерочка, ты что-то про нее знаешь. Расскажи.

Валерий Петрович поморщился и нехотя сказал:

– Женщина по имени Анжела Манукян передала в редакцию «Курьера» документ, украденный из твоего сейфа.

– Интере-есно… – протянула Татьяна. – А откуда ты это взял?

– Из своих источников.

– Н-да, и вправду все нити сходятся к семейке Птушко…

– Давай, продолжай. Что там тебе еще твой Интернет наговорил?

– На светских тусовках Птушко-старший и Манукян всегда появляются вместе, однако проживает она от него отдельно.

– Где они бывают?

– В дорогих клубах. «Циркус», «Мост», «Целина», «Ла Луна» и так далее.

– А что у тебя есть по младшенькому Птушко?

– Прекрасно упакованный мажор, – презрительно скривилась Таня. – И даже история с тем моим полумиллионом баксов ему, похоже, не сильно навредила – не знаю, как уж он тогда ее разрулил, с помощью папаши или без. Наверное, просто вернул депутату деньги – тем дело и кончилось. Сейчас он – весь в шоколаде. Ездит на «Мерседесе-купе». Не женат. У него есть свой дом – на том же участке, где и папанин, только поменьше. Но Птушко-младший за городом, с отцом, не живет. Предпочитает квартиру в Москве, на Сретенке. Работает он в компании отца – директором программ УТВ. Говорят, старший Птушко готовит его на свое место.

– Сколько младшему сейчас годков?

Валерий Петрович достал из пачки сигарету, разминал ее в пальцах, нюхал… Хотелось курить.

– Двадцать пять.

– Прекрасный возраст, – усмехнулся Ходасевич. Снова понюхал сигарету и произнес задумчиво: – Возникает вопрос. Точнее – два вопроса. Первый: почему они обрушились именно на тебя? У них что, других врагов и дел нет? И еще: почему они взялись за тебя именно сейчас?

* * *

Кирилл Евгеньевич заметил ее в окно своего кабинета. Сердце взволнованно дрогнуло. Неужели Танюшка?.. Вообще-то Кирилл был уверен, что он ее больше никогда не увидит – после того разговора в ординаторской, когда Таня убежала чуть не в слезах. Как он себя потом ругал! Зачем только прицепился к ней с этой беременностью?! Неужели трудно запомнить: темы, которые во врачебной среде – норма, в обществе обсуждать не принято.

Таня, конечно, видела в нем мужчину (и, как Кирилл надеялся, – симпатичного ей мужчину), а он, дурак, целый допрос ей устроил: «А когда были последние месячные? Медицинский календарь ты ведешь?» Конечно, она и расстроилась, и смутилась… Надо же было так сглупить!