Онлайн книга «Парфюмер звонит первым»
– По-моему, в этой машине все нашли до меня, – буркнула Таня. – Откуда вы знаете, что нашли? – немедленно уцепился за ее слова опер в штатском. – Может, и нет? – Уж больно хорошо искали, – не осталась в долгу Таня. – Что же это получается? – перешла она в контрнаступление. – Ночью наш офис разгромили, днем – машину нашего сотрудника? Куда, интересно, смотрит милиция? – Вы знаете, что такое виктимология? – вместо ответа ошарашил ее вопросом опер. Таня не знала, но предположила: – Наука о жертвах? – «Что уж тут сложного, «victim» по-английски жертва». – А почему вы спрашиваете? – А потому что, может быть, ваш Шангин не жертва? Может, он как раз сам виноват? – А с чего вы взяли, что он мой? – Вы ведь его начальница, вас зовут Татьяна Садовникова, правильно? – А-а, значит, вы, – Таня припомнила чудную фамилию опера, которую упомянул Эрнест Максимович, – Комков? – Так точно. Старший оперуполномоченный капитан милиции Комков. Но вы можете называть меня Володей. – А вы называйте меня Татьяной Валерьевной, – не приняла панибратства Таня. – Нам с вами, Татьяна Валерьевна, – вздохнул опер, – надобно побеседовать. Так что пройдемте. Комков сделал ручкой приглашающий жест к дверям ментовки. – Ну, раз надобно, – пожала плечами Таня, – тогда пошли. Пока они поднимались на четвертый этаж – опер профессионально держался сзади, – с ним здоровались сбегающие по лестнице люди в форме и штатском, а группки милиционеров, курящих на площадках, откровенно пялились на Таню. Она же по дороге думала одновременно о двух вещах. Первая: какая же скотина этот Эрнест Максимович! Можно сказать, специально подставил ее, направил в милицию, прямо в лапы капитана Комкова. И вторая: а может, капитан был одним из тех, что наезжали вчера на камеру хранения? Не он ли изъял посылочку от Лени, адресованную ей? Вот бы устроить Комкову очную ставку с тем вокзальным хануриком! Интересно, признал бы тот опера в числе тех двоих, что вечером в воскресенье налетели на него? Комков открыл ключом и распахнул перед Таней дверь кабинета. Она вошла. В кабинете помещались два стола, продавленный диван, два кресла и дряхлый компьютер. Капитан Комков закрыл дверь. – Располагайтесь, – небрежно указал он на диван. – Курите? – Вообще-то нет, но сейчас покурю. – Волнуетесь, Татьяна Валерьевна? – Нет, – соврала она, – а с чего мне волноваться? – И правда, – сыронизировал опер, – с чего честному человеку волноваться? И курить, если он вообще-то не курит? Тон его обращения слегка переменился по сравнению с тем, как он разговаривал внизу, у машины: стал более развязным. Он протянул Татьяне пачку местных сигарет «Наша марка», она скривилась, но взяла. Комков, как джентльмен, поднес ей огня. Таня закашлялась. – Что, – с неприятным смешком спросил опер, – не нравятся наши местные сигареты? Все больше «Мальборо» да «Парламент» покуриваете? – Да я же сказала вам, что вообще не курю, – пожала плечами Таня. – Когда вы последний раз видели Леонида Шангина? – вдруг резко спросил Комков. – Я? Шангина? А что? – Отвечайте, Садовникова! – В ночь с субботы на воскресенье. Он проводил меня до дома. А почему вы спрашиваете? – А потом вы с ним виделись? – Нет. – Шангин звонил вам? Писал? Присылал электронные письма? – Нет, – покачала головой Таня. Она старалась оставаться хладнокровной, но получалось это неважно. – Больше никаких известий. Так почему вы спрашиваете? – А потому, Садовникова, что ваш Шангин разыскивается за совершение особо тяжких преступлений. – Леня?.. Преступлений?.. Не могу поверить! – И тем не менее. – В чем его обвиняют? – В убийстве. И в нападении на сотрудника милиции. – Кого он убил? И на кого напал? Могу я узнать? – Нет, гражданка Садовникова, не можете. Таня затушила противную сигарету в блюдечке. – Почему? – Потому что есть такое понятие, как тайна следствия. И вообще, хватит базарить. Ты че, – тон опера вдруг стал агрессивным, – не знаешь, кто в ментуре задает вопросы?! Я задаю! Я! Ясно?! Таня начала злиться. Она, конечно, знала (Валерочка не раз наставлял!), что с ментами для собственной же безопасности нужно держаться вежливо, но тут не выдержала, рявкнула: – А ну, сбавил тон, дядя! Комков послушался – смолк. Молча вышел из-за стола. Молча подошел к ней. И, опять же молча, вывернул ей руку так, что она вскрикнула: – Что… вы… Опер продолжал, не говоря ни слова, выламывать ей руку. Одновременно сверлил пустыми и злыми, словно у кобры, глазками, и Танин вопрос просто замер у нее на губах. Комков отпустил наконец ее руку и тихо произнес: – А если тебе не ясно, я сейчас младший состав приглашу. Мы тебя быстренько на хор поставим! «Попробуй», – едва не ляпнула Таня. Но заглянула в ледяные глаза Комкова и поняла, что разумнее будет смолчать. Трусливее, что ли, с возрастом стала? Или в ней, наоборот, жизненная мудрость пробуждается? – Где Шангин? – повторил капитан. Он вперился глазами в ее глаза. – Я не знаю, – прошептала она, не отводя взгляд. – Я сама его ищу. – Где он? Говори, сука! – Он замахнулся. Таня инстинктивно отпрянула. Комков задержал удар и засмеялся. – Ну, говори! Раз, два, три! – Не знаю. – Что он тебе передал? – Ничего. – Что он для тебя оставлял в камере хранения?! – Я не знаю! В какой камере хранения? – Что он тебе успел передать?! – Ничего! Ничего! – Он заезжал к тебе в воскресенье?! – Нет. – А когда? В понедельник утром? Вечером?! Ночью?! – Нет! – Что он тебе передал?! И абсолютно те же самые вопросы – виделись ли, встречались, передавал – пошли по второму кругу. Таня была совершенно сбита с толку и деморализована. Голос дрожал. На глазах появились слезы. Опер вдруг проорал: – Сумочку на стол!! – Что? – Проводим личный досмотр! «А ордер у тебя есть?» Но Таня снова промолчала. Пожалуй, в Москве, на своей территории, она бы еще смогла чего-то от мента потребовать. Но тут, в Кострове, как видно, играют по другим правилам. |