Книга Волшебный свет, страница 29 – Джей Эшер

Мы заходим в класс английского. Учитель узнает меня, улыбается и показывает на стул, который кто-то уже придвинул к парте Хизер.

Раздается последний звонок, и вместе с ним в класс входит Джеремайя и садится за парту прямо перед нами. У меня сердце екает: я вспоминаю его грустное лицо, когда он заметил Калеба на параде.

Учитель включает смартборд ^[15], и тут Джеремайя поворачивается ко мне.

— Значит, ты — новая подружка Калеба? — Какой у него, оказывается, звучный голос.

Я на мгновение цепенею и чувствую, как заливаюсь краской.

— Это кто сказал?

— Городок у нас маленький, — отвечает он. — И я знаком с ребятами из бейсбольной команды. Твой папа у них своего рода легенда.

Я закрываю лицо руками.

— О, боже.

Он смеется.

— Да ничего. Я рад, что вы с Калебом встречаетесь. Это же просто идеально.

Опускаю руки и внимательно на него смотрю. Учитель рассказывает что-то о «Сне в летнюю ночь» ^[16], настраивая компьютер, и все вокруг шелестят тетрадями. Я склоняюсь ближе и шепотом спрашиваю:

— Почему идеально?

Джеремайя чуть поворачивает голову.

— Из-за этой его затеи с елками. А ты работаешь на елочном базаре. Здорово же.

Хизер шикает на меня:

— Мне сейчас из-за вас попадет. Кому-то, между прочим, здесь еще учиться.

Я как можно тише спрашиваю:

— А ты почему с ним перестал общаться?

Джеремайя долго изучает парту, а потом поворачивается вполоборота, уткнувшись подбородком в плечо.

— Он рассказал, что мы раньше дружили?

— Он мне много чего рассказал, — отвечаю я. — Он же хороший парень, Джеремайя.

Взгляд Джеремайи упирается в стену.

— Все очень сложно.

— Правда? — спрашиваю я. — Это ты так считаешь или твои родители?

Он вздрагивает, а потом смотрит на меня, и во взгляде его читается: да кто она такая вообще?

Интересно, что бы сказали мои родители, узнав про срыв Калеба, пусть даже это и случилось много лет назад. Сколько я себя помню, они всегда твердили о том, как важно уметь прощать, и верить в то, что люди меняются. Мне бы хотелось надеяться, что на этот раз они не отступились бы от своих слов… Но во всем, что касается меня и тех, кто мне нравится, их реакция непредсказуема.

Мы с Хизер переглядываемся, и я виновато пожимаю плечами. Но другого шанса поговорить с Джеремайей у меня может и не быть.

— А ты обсуждал это с ними? — спрашиваю я.

— Они не хотят, чтобы у меня были проблемы, — отвечает он.

Меня ужасно огорчает — и возмущает, — что его родители, да кто угодно, считают Калеба проблемой.

— Но если бы это зависело только от тебя, вы бы общались по-прежнему?

Он снова смотрит на стену, на учителя, колдующего над компьютером. А потом поворачивается ко мне.

— Я был там. Я видел, как все произошло. Калеб был зол, как черт, но не думаю, что он бы причинил ей вред.

— Не думаешь? — спрашиваю я. — Ты знаешь, что он на это неспособен.

Он сидит, вцепившись в края парты.

— Ничего я не знаю, — бубнит он. — А тебя там не было.

Эти слова ударяют меня, как пощечина. Значит, дело не только в его родителях; он тоже сомневался, и он прав — меня там не было.

— Значит, ни один из вас просто не может сделать шаг навстречу, да?

Хизер постукивает меня по руке, и я отодвигаюсь от него. Весь урок Джеремайя глядит на чистую страницу в тетради, но так и не пишет ни слова.

Я замечаю Калеба только после уроков. Он выходит из математического крыла с Луисом и Брентом. Похлопав друг друга по плечам, они расходятся в разные стороны. Увидев меня, он улыбается и подходит.

— Ты знаешь, большинство людей отдали бы что угодно, лишь бы не ходить в школу, — шутит он. — Как прошел день?

— Случилось много интересного, — я прислоняюсь к стене в коридоре. — Я знаю, что ты наверняка никогда не использовал в речи слово «событийный», но мой день можно охарактеризовать именно так.

— Нет, не использовал, — соглашается он, встает рядом у стены, достает телефон и что-то набирает. — Посмотрю-ка в словаре.

Я смеюсь и тут замечаю Хизер. Она идет к нам. Девон отстает от нее на несколько шагов; он говорит по телефону.

— Мы едем в центр, — сообщает она, — за покупками. Хотите с нами?

Калеб смотрит на меня.

— Решай. Я сегодня не работаю.

— Конечно! — соглашаюсь я и поворачиваюсь к Калебу. — Пусть Девон сядет за руль. А ты пока посмотришь, что значит слово дня.

— Будешь дразниться — не угощу мятным мокко, — грозится он. А потом, ничуть не смущаясь, берет меня за руку, и мы выходим на улицу вслед за друзьями.

Калеб отпускает мою руку лишь затем, чтобы распахнуть передо мной заднюю дверцу машины Девона. Я сажусь, он закрывает дверь и заходит с другой стороны. Усевшись на пассажирское сиденье, Хизер поворачивается ко мне и многозначительно улыбается.

Я нахожу для нее единственный подходящий ответ:

— Заткнись.

Она начинает шевелить бровями, и я чуть не покатываюсь со смеху. Но я так благодарна ей за то, что она перестала цепляться к Калебу. А может, она просто рада, что мы составили им с Девоном компанию.

Калеб садится в машину и спрашивает:

— Ну, что вам нужно купить?

— Подарки на Рождество, — отвечает Девон, заводит мотор и поворачивается к Хизер. — Кажется. Подарки ведь, да?

Хизер закрывает глаза и начинает биться лбом об оконное стекло.

Надо протянуть бедняге Девону руку помощи.

— Ясно, но кому ты будешь покупать подарок, Девон?

— Родителям, наверное, — отвечает он. — А ты?

Оказывается, все намного сложнее, чем я думала. Меняю тактику:

— Хизер, а если бы ты могла выбрать любой подарок на Рождество, что бы ты выбрала? Что угодно.

Хизер сразу понимает, к чему я клоню — она же не настолько бестолковая, как Девон.

— Отличный вопрос, Сьерра. Знаешь, я не из тех, кто многого просит, поэтому…

В этот момент Девон принимается настраивать радиоканалы. Мне стоит больших усилий, чтобы сдержаться и не пнуть его кресло. Калеб смотрит в окно, еле сдерживая смех. Хорошо хоть он понимает, в чем дело.