Книга Дорога в рай, страница 30 – Барбара Картленд

Одна из служанок поспешила приготовить для Жасмин горячую ванну. Девушке так и не представилось возможности ни увидеть то, что происходило в большом зале, ни поговорить с графом после того, как он помог ей подняться.

Переодевшись в тяжелый бархатный халат, она заплела волосы в длинную толстую золотистую косу и выглядела невероятно юной.

В большом зале собирались констебль со своими людьми, и девушка отправилась к себе по черной лестнице.

Она устало вздохнула и опустилась в низкое кресло перед камином.

По пробивающемуся сквозь щелку в шторах свету Жасмин поняла, что уже почти утро, но уснуть не могла, пока не увидит графа.

Дверь распахнулась, и вошел граф с мокрыми после ванны волосами.

На нем были белая рубашка с расстегнутым воротом и старые штаны.

Он быстро пересек комнату, взял Жасмин за руки и притянул к себе.

Не говоря ни слова, он стал целовать каждый пальчик.

— Вы живы! — выдохнул он.

Жасмин улыбнулась ему, ее голубые глаза сияли в отблесках огня.

— Жива и здорова, милорд.

— Ричард, мы же договорились! А после того, что произошло, я больше никогда не смогу называть вас «мисс Уинфилд»!

Она содрогнулась, вспомнив, что была на краю гибели.

— Тот человек… — начала она.

Он обнял ее за плечи и пристально посмотрел в глаза.

— Послушайте, Жасмин. Он мертв. Его унесли, а тех двоих арестовали. Больше они никому не причинят вреда.

— Он был готов убить меня ради этих бумаг… Ох, Ричард… А что с Флоренс? Она такая отважная!

Граф нежно улыбнулся девушке. Как же это похоже на его любимую: думать о какой-то служанке, забыв о себе.

— Флоренс, как мне сообщили доверенные люди, благополучно уложили спать. Наверное, ей в горячее молоко добавили коньяку, потому что у нее все еще болит нога, особенно по ночам. От коньяка она сразу уснула и пропустила весь тот переполох, когда меня похитили. Проснувшись, она неслышно пробралась по черной лестнице и увидела, что вы в опасности!

Жасмин улыбнулась, вспоминая, как крошечная фигурка в длинной белой ночной сорочке бросилась на бородатого незнакомца.

— Нужно отблагодарить ее. Она смелая девочка, но не должна была подвергать себя опасности. Я подумаю, как ее вознаградить.

— Уж если речь зашла о смелости, — сказал граф, теребя кончик косы, лежащей на ее плече, — я не могу не поблагодарить вас за то, что вы сделали сегодня и для меня, и для Англии.

— Не стоит благодарности! Я решила разыскать вас и помочь, если это будет в моих силах. Каждый внес свою лепту.

Граф повернул ее к себе и посмотрел в любимые голубые глаза.

— Жасмин, если бы с вами что-то случилось… если бы вы погибли или пострадали — тогда и мне незачем было бы жить!

— Ричард!

— Нет, послушайте меня, любимая! Мои чувства к вам с каждым днем становятся все сильнее, поэтому прошу, скажите, что мои чувства не безответны, и вы испытываете ко мне хоть капельку нежности, а не только благодарность вежливой гостьи к хозяину.

Жасмин протянула руку и убрала с его лба непослушную темную прядь.

— Ричард! Мое сердце принадлежит вам! Вы же не могли этого не знать?

Ахнув, граф наклонился и нежно поцеловал девушку, и Жасмин почувствовала себя на седьмом небе от счастья.

Тут в дверь неожиданно постучали, и граф негромко выругался.

В комнату вошел Генри и сообщил, что констебль все еще в замке и желает побеседовать с графом.

— Сейчас спущусь, — сказал граф.

— Он чрезвычайно настойчив, милорд, — извиняющимся тоном ответил Генри. — Он арестовал тех двух негодяев и теперь ожидает ваших указаний, как с ними поступить.

Граф вздохнул и улыбнулся Жасмин, откинувшейся на спинку кресла.

— Как видите, мои ночные приключения не закончились. Прошу прощения. Я должен идти. Поговорим утром, когда оба хорошо выспимся! К тому времени суета уляжется.

И, коротко кивнув на прощание, Ричард ушел.

* * *

Когда через несколько часов Жасмин проснулась на тончайших шелковых простынях под мягкими одеялами, ей было очень тепло и уютно.

Она зевнула и потянулась.

Девушке приснился удивительный сон: она танцевала с графом, он обнимал ее, и оба были невероятно счастливы!

Сквозь шторы струился яркий солнечный свет.

— Господи, сколько уже времени? — воскликнула она, и как будто в ответ на ее вопрос раздался стук в дверь и вошла Мэри.

— Мэри! Как же я рада вас видеть! С вами все в порядке? Не пострадали?

Экономка искренне улыбнулась гостье.

— Спасибо, я в добром здравии, мисс. Слава богу, что все хорошо закончилось. Посмотрите, один из деревенских ребятишек нашел этот пакет в лесу и принес в замок. Здесь ваш паспорт и проездные документы, мисс!

— Отличные новости!

Жасмин отбросила одеяло, накинула халат и подошла к окну.

— Должно быть, уже за полдень, — сказала она. — Не стоило позволять мне так долго спать.

— Боюсь, что сегодня у нас все вверх дном, мисс Уинфилд. Как видите, пару часов назад припекло солнышко, все стало таять. На озере лед тоже подтаял.

— Я должна немедленно одеться, — сказала Жасмин. — Надеюсь, граф не ждет меня к обеду.

Мэри прекратила убирать постель и нахмурилась.

— Графа в замке сейчас нет.

Жасмин не верила своим ушам.

— Нет в Сомертоне?

— Нет. Утром восстановили телефонную связь, ему срочно позвонили из Лондона, и он тут же уехал.

Жасмин изо всех сил пыталась скрыть разочарование.

Она опустилась в кресло у зеркала перед туалетным столиком и стала расплетать косу, распуская локоны, которых сегодня ночью так нежно касался граф.

— В Лондон?

Мэри кивнула, встревожившись, что лицо Жасмин помрачнело.

— Да. Сообщили, что в Деббингфорд уже можно проехать. Граф мгновенно собрался и уехал. Как я понимаю, бумаги, которые старались украсть те ужасные люди, должны быть в Лондоне незамедлительно.

— Ну разумеется. Но он же вернется… Когда?

Экономка задумалась.

— Не знаю, мисс. Уверена, что он не останется в городе ни минутой дольше, чем того требуют дела.

— Он хоть намекнул, когда вернется? Не оставил мне записки?

Мэри уловила напряженные, тоскливые нотки в голосе и неохотно ответила:

— Нет, мисс. Записки не оставил.

У двери Мэри задержалась. Как и все слуги в Сомертоне, как и ее любимый, Джордж Редфорд, она была уверена, что граф испытывает глубокие чувства к Жасмин Уинфилд.