Онлайн книга «Золото тайги»
|
Тут в купе ворвался красногвардеец: – Товарищ Парамонов, впереди семафор красный и стреляют! – Пулеметы готовь! Что за станция? – Буй. – Давай к машинисту, скорость не снижать! Но снизить пришлось. С перрона маленькой станции застрекотал пулемет, пули просвистели где-то над головами, звякнули по трубе паровоза. Машинист резко сбросил пар, включил тормоз: на путях стояли люди. Вагоны ощетинились стволами винтовок, грозно развернулись стволы «максимов», но Лукин, разглядев человека в кожанке и фуражке с красной звездой, крикнул: – Отставить, свои! Вагоны, заскрипев, остановились у перрона, к пассажирскому подбежал человек в кожанке. – Лукин кто? – Ну, я, – Владимир Павлович расправил складки френча под ремнем, положил руку на кобуру. – Сказали предупредить вас, а вы несетесь как угорелые. Через Ярославль не проехать, восстание эсеров. Наши отступили, сдержать не смогли. – Так что же делать? – Здесь оставаться тоже опасно, в городе осталась рота, остальные отправлены в Третью армию, если с Ярославля сюда попрут – мы не удержим. Езжайте обратно, там хоть войска. – Да там чехи к Екатеринбургу подступают! – Езжайте обратно, товарищ комиссар. В Вятку или Пермь. Человек в кожанке махнул рукой и отошел. Бойцы с перрона развернули оружие в другую сторону – в сторону Ярославского направления. Парамонов посмотрел на Лукина и побежал к паровозу – перецеплять состав. Вскоре поезд двинулся обратно на Пермь. Владимир Павлович, с одной стороны, был ошарашен, с другой – в его мозгу возникла неплохая идея. От Екатеринбурга до Перми триста верст с хвостиком. Стало быть, если белочехи Екатеринбург возьмут, то и Пермь под ударом, железка-то туда ведет. Значит, золото в Перми никак нельзя хранить. И в Москву не вывезти: везде пожар классовой борьбы. Тогда единственное решение – золото спрятать в надежном месте. Комиссар посмотрел на Парамонова: – Толя, а ты где родился и жил? – Так знамо где, в Пермской губернии. – Это понятно, а конкретнее? – Поселок Березовского завода, Екатеринбургского уезда. А чо? – Вот тебе и чо. Ты там места знаешь? – Так знаю. А чо? Владимир Павлович подробно объяснил. Парамонов почесал затылок. – Ну, это тебе не туда надо, а ближе к Кизелу. Там железка, и накопано немало. Есть там у меня дружок по каторге. Приедем в Пермь – оттелеграфирую. В Пермь приехали за полночь. Парамонов убежал на вокзал, вернулся и велел ждать. Через какое-то время подъехал верховой, передал ленту телеграфа, сказав: – В Кизеле вас ждет еще секретарь комитета, встретит на вокзале. В телеграмме стояло: «Рад Жду Покажу Сидоров». – Вот, я ж говорил, не зря мы с ним в Туруханске два года шконку давили вместе на поселении! – радостно потряс лентой Парамонов. Пассажирский вагон отцепили, половина красноармейцев залезла в товарную теплушку. – Трогай! – по-извозчичьи крикнул красноармеец у пулемета машинисту. Состав вновь пришел в движение, нагревая и так жаркую июльскую ночь теплом своего адского, как казалось в темноте, котла. К утру были уже у Селянки. Вскоре свернули с Горнозаводской ветки на Александровскую, пейзаж изменился, начались спуски и подъемы, среди елок выступали скальные залысины. Иногда рельсы пересекали горные быстрые речки, названий которых никто не знал. К полудню появились проплешины среди тайги, на них иногда были видны деревеньки с копошащимися, как муравьи, людьми. Чуть дальше среди скал на пригорке неожиданно возникла группа людей с раскосыми глазами. Часть из них сидела на рельсах, часть бежала к поезду, махая руками. – Китайцы на путях сидят, хотят чегой-то, – сообщил машинист Лукину, перекрикивая стук колес и пыхтение пара. Владимир Павлович залез на тендер. Точно, сидят, а другие со склона бегут. Провокация? Повернулся к бойцу за пулеметом на крыше вагона: – Стреляй! – Куда? – недоуменно спросил боец. – В тех, на рельсах, стреляй. Пулемет заводил тупым рыльцем и выплюнул горсть свинца в латунной оболочке. Гильзы прозвякали по обшитой листовым железом крыше теплушки и скатились на насыпь. Китайцев на рельсах разметало по насыпи. Остальные в ужасе остановились, паровоз тем временем прогрохотал мимо, до Кизела было уже недалеко. * * * На пригорке, греясь на щедром, но коротком июньском солнце Урала, сидел Джен Фу Чень и пускал дым из маленькой трубки, что привез с собой из Китая, с родины. Судьба закинула его в далекий край для помощи своим собратьям, томившимся на каторжных работах в угольных шахтах мрачной России. Когда у русского царя закончились солдаты, он взял всех, кто остался, на войну с врагом, которого Джен Фу Чень не знал, да и знать его было незачем, если он не враг Китая. А чтобы заменить людей на тяжелых работах, русский царь выкупил у китайского императора его подданных, коих было много числом, и прокормить их у Китая не было возможности. Поэтому, несмотря на практически официальное рабство, китайцы из бедных провинций соглашались по воле великого императора ехать в далекий край. Там они добывали уголь, необходимый для паровозов и кораблей, для войны русского царя. Их кормили, поили, они имели выходные. За всем этим и за тем, чтобы не обижали рабов новые хозяева, был послан следить Джен Фу Чень. Рабы были отданы во временное пользование, и их следовало содержать в хорошем состоянии. Но вот пришло в Россию дурное время. Враг остался, но раскололась страна, пошел русский на русского. И всё бы ничего, по мнению Джен Фу Ченя, пусть хоть все русские друг друга вырежут – освободится пространство для жизни его народа, – но вот его подопечным, почти трем тысячам соплеменников, стало худо жить, так как не было больше кормежки, не было ставшей уже привычной водки. Пришли к нему соплеменники: «Не можем мы больше так жить». Покурил Джен Фу Чень свою трубку и распорядился: не работать. Пошел к новому начальнику шахт – секретарю, комиссару. Калаш – так звали его китайцы. Но Калаш только погрозил револьвером, а потом налил водки и сказал: «Всё это царь и его генералы. Он приказал не кормить вас. А скоро вас убьют царские солдаты, потому что кормить вас уже не могут». Тогда решил Джен Фу Чень поднять бунт, выйти на рельсы, ибо других дорог в этой стране было немного, и просить вернуть то, что полагалось по уговору: еду, водку и женщин для развлечений. Но поезда нынче ходили редко, и народ китайский ждал случая. А тут шел паровоз с парой вагонов. Побежали желтолицые китайцы трясти пустыми мисками и стучать по ним ложками. Только поезд не остановился. Расстрелял сидящих на рельсах и умчался прочь. Пришли тогда подданные Поднебесной к Джен Фу Ченю, указали на трупы своих товарищей у железнодорожной насыпи: |