Онлайн книга «Двурожденные. Книга 3. Браслеты Скорби»
|
– Он нас выдаст, – продолжала Квашим. – Ты же знаешь, он это сделает. – Вот еще! – выпалил Ваксиллиум. Квашим устремила на него пристальный взгляд: – Ты пропустишь вечернее занятие. И кто будет отвечать на вопросы? В классной комнате будет ржавь как тихо, если никто не станет лебезить перед учителем. Форч, высокий юноша, стоял у самой границы теней. Ваксиллиум старался не встречаться с ним глазами. «Он ведь не знает? Не может знать…» Форч, самый старший из ребят, отличался немногословностью. Как и Ваксиллиум, он был двурожденным, хотя последнее время оба почти не использовали алломантию. В Поселке восхвалялась ферухимия, их террисийское наследие. Тот факт, что Ваксиллиум и Форч были алломантами-стрелками, не имел значения для Терриса. – Пошли, – сказала Тельсин. – Хватит спорить. У нас, скорее всего, мало времени. Хочет мой брат волочиться следом, ну и ладно. Все двинулись за ней под сень деревьев; под ногами похрустывали листья. С таким обилием зелени было легко забыть, что находишься посреди огромного города. Громкие возгласы и стук железных подков по брусчатке звучали будто издалека, а дым не просачивался сюда и вовсе. Террисийцы усердно трудились, чтобы их часть Эленделя оставалась безмятежной, тихой и мирной. Ваксиллиуму должно было здесь нравиться. Вскоре группа из пяти молодых людей подошла к Приюту Синода, где размещались высокочтимые старейшины Терриса. Взмахом руки велев остальным ждать, Тельсин прокралась к окну. Сам того не желая, Ваксиллиум встревоженно заозирался. Приближался вечер, лес погружался в сумерки, но мало ли кто вдруг появится и их обнаружит? «Спокойно! – приказал он себе. – Надо во что бы то ни стало присоединиться к этой компании с ее безумствами. Тогда они увидят во мне своего. Ведь так?» По вискам текли капли пота. Неподалеку с совершенно беззаботным выражением на лице прислонилась к дереву Квашим. Заметив нервозность Ваксиллиума, она ухмыльнулась. Форч стоял в тени деревьев, даже не пригибаясь, но – ржавь! – с тем же успехом он мог бы оказаться еще одним деревом, так мало эмоций отражал его внешний вид. Ваксиллиум бросил взгляд на большеглазую Айдашви – та покраснела и отвела глаза. – Она там, – сообщила вернувшаяся Тельсин. – Это бабушкин кабинет, – сказал Ваксиллиум. – Ну да, – ответила Тельсин. – И ее туда вызвали ввиду чрезвычайных обстоятельств. Правильно, Айдашви? Тихая девочка кивнула: – Я видела, как старейшина Ввафендал пробежала мимо моей комнаты для медитаций. Квашим ухмыльнулась: – Значит, она не будет за ними следить. – Следить за чем? – не понял Ваксиллиум. – За Оловянными Воротами, – пояснила Квашим. – Мы можем выбраться в город. Это будет даже легче обычного! – Обычного? – переспросил Ваксиллиум, в ужасе переведя взгляд с Квашим на сестру. – Вы это уже делали?! – Конечно, – подтвердила Тельсин. – В Поселке хорошей выпивки не найдешь. А вот через две улицы от него есть отличные пивные. – Это ведь ты здесь чужак, – заметил приблизившийся Форч. Говорил террисиец медленно, взвешенно, будто каждое слово требовало обдумывания. – С чего вдруг тебя заботит, что мы уходим? Погляди-ка, ты никак дрожишь? Чего боишься? Ты же большую часть жизни прожил там. «Это ведь ты здесь чужак…» Почему у Тельсин всегда получалось втереться в доверие в любой компании? А он всегда оказывается в стороне? – Я не дрожу, – возразил Ваксиллиум. – Просто мне не нужны неприятности. – Он нас точно сдаст, – заявила Квашим. – Не сдам, – буркнул Ваксиллиум, а сам подумал: «Уж точно не за это». – Пошли! – скомандовала Тельсин и повела свою стаю через лес к Оловянным Воротам – так возвышенно именовалась всего лишь еще одна улица, на которую, впрочем, можно было попасть через каменную арку с высеченными древними террисийскими символами, обозначавшими все шестнадцать металлов. За аркой начинался другой мир. По улице, вдоль которой выстроились горящие газовые фонари, плелись домой с нераспроданными газетами под мышкой мальчишки-газетчики, направлялись в шумные пабы рабочие. По-настоящему Ваксиллиум не был знаком с этим миром: он вырос в роскошном особняке, обитатели которого носили дорогую одежду и пили дорогие вина. Однако что-то в этой простой жизни взывало к Ваксиллиуму. Может, здесь-то он и разберется, что именно? То, что никак не удавалось разыскать и чем будто бы обладали все остальные, а он даже не понимал, как оно называется. Четверо молодых людей поспешили вперед, минуя здание с темными окнами. Обычно в это время бабушка Ваксиллиума и Тельсин была еще здесь и читала перед сном. Террисийцы не выставляли часовых у входов в свои владения, но все-таки следили за теми, кто приходил и уходил. Ваксиллиум остался на месте. Опустил глаза и, подтянув рукава одеяния, посмотрел на открывшиеся наручи метапамяти. – Ты идешь? – позвала Тельсин. Он не ответил. – Ну конечно нет. Ты же не любишь рисковать. Она двинулась дальше, увлекая за собой Форча и Квашим. Удивительное дело, но Айдашви задержалась и вопросительно глянула на Ваксиллиума. «Я могу это сделать, – подумал он. – Ничего особенного в этом нет». Ощущая, как звенит в ушах насмешка сестры, Ваксиллиум заставил себя присоединиться к Айдашви. Его замутило, но все-таки он пошел рядом, наслаждаясь ее робкой улыбкой. – Ну и что приключилось? – Э-э-э? – не поняла Айдашви. – Почему бабушка отвлеклась от своих занятий? Пожав плечами, Айдашви начала стягивать с себя террисийское одеяние. На миг Ваксиллиум ощутил потрясение, но потом увидел, что под ним обычная блузка и юбка. Одеяние девушка закинула в кусты. – Я мало что знаю. Видела, как твоя бабушка побежала в Приют Синода, потом еще подслушала, как об этом спрашивал Татед. Что-то случилось. Мы как раз планировали ускользнуть сегодня вечером, и я решила, ну, ты понимаешь, что момент очень подходящий. – Но если произошло что-то чрезвычайное… – проговорил Ваксиллиум, бросая взгляд через плечо. – Это связано с капитаном констеблей, который пришел задать ей несколько вопросов, – пояснила Айдашви. «Констебль?..» – Идем, Асинтью. – Девушка взяла его за руку. – Уверена, твоя бабушка быстро разберется с чужаком. Возможно, она уже идет сюда! Ваксиллиум замер. Айдашви смотрела прямо на него, и, глядя в эти живые карие глаза, было трудно соображать. – Идем, – повторила она. – Выбраться из Поселка в город – не такое уж и преступление. Разве ты сам не прожил там четырнадцать лет? |