Онлайн книга «Волшебство по наследству»
|
Яна медленно поплелась домой. Новые сапоги на высоких каблуках невыносимо терли ей ноги, под тонкую замшевую курточку забирался холодный ветер, и она чувствовала себя самым несчастным человеком на свете. Конечно, можно было поехать на автобусе, но толкучка будет мешать ей думать. А подумать есть о чем. Например, о том, где же она допустила промашку. Наверное, слишком красиво Таньку накрасила. Перестаралась. Яна, к собственному неудовольствию, чувствовала, что не может перестать думать о Князеве, несмотря на то что он проявил такой дурной вкус и воспитание, что после первого же танца пошел гулять с Самохиной. Яна-то планировала, что с дискотеки они уйдут втроем. Придя домой, она тут же «села» на телефон. А Таньки все не было дома! Кузнецова металась по собственной комнате, ломая пальцы, и даже отказалась ужинать. – Ты не заболела? – встревоженно спросила мама и тут же полезла губами трогать лоб дочери. – Я здорова, мама! – Яна еле вырвалась из цепких родительских рук и уселась в кресло, скрестив руки на груди и положив ногу на ногу. Ей хотелось только одного, чтобы мама побыстрей ушла из комнаты и оставила ее в покое, один на один с ее горькими и одновременно такими сладкими мыслями. Мама явно этого не понимала, потому что уходить не собиралась. Она пытливо заглянула дочери в глаза и спросила: – Ты случайно не села на какую-нибудь идиотскую диету, о которых пишет эта глупейшая пресса? – и она махнула рукой в сторону дивана, заваленного пестрыми девчоночьими журналами. – Не села, – односложно ответила Яна, чтобы не дать маме возможность зацепиться за какое-нибудь неосторожное слово и привязаться с новыми расспросами. Ход оказался тактически неверным, потому что мама присела на подлокотник кресла, еще раз заглянула дочери в глаза и участливо спросила: – Яночка, у тебя что-то случилось? – Мама! У меня ничего не случилось, просто я не хочу есть! – гораздо более распространенным предложением ответила Яна. Это объяснение маме тоже почему-то показалось подозрительным. Она поджала губы и строго сказала: – Ну-ка посмотри мне в глаза! Удивленная Яна подняла голову: – Ну смотрю! И что? Мама вгляделась в ее зрачки, нервно облизнула губы и каким-то новым голосом спросила: – А ты... случайно... чего-нибудь... не употребляешь? – Чего?! – взвилась Яна. – Ну, не надо так сердиться. Я же просто так спросила. На всякий случай, – виновато зачастила мама. – Главное же, предупредить несчастье... а то потом, сама знаешь, уже ничего нельзя будет сделать... – Мама! Ты совсем сошла с ума! Я не наркоманка! Я не курю, не пью и даже не беременная! Мама всхлипнула и закрыла лицо кухонным полотенцем. Яна поняла, что переборщила. Она обняла маму за плечи и, как могла, ласковее сказала: – Ну... ладно... не сердись... Мне просто не нравится, когда меня подозревают во всяких гнусностях. Если хочешь, я даже могу чего-нибудь съесть! После ужина, который Яна с трудом в себя впихнула, чтобы только порадовать маму, она еще раза четыре позвонила Таньке. Той по-прежнему не было дома. В одиннадцать тридцать пять самохинская мамаша раздраженным голосом сказала, что Таня уже спит и что Яне неплохо было бы последовать ее примеру. Ночью Яна Кузнецова спала плохо, окончательно проснулась слишком рано и еле дождалась того времени, когда можно будет зайти за Танькой. Она застала ее крутящейся у зеркала в своей собственной роковой блузочке. Самохина завязала высоко на затылке хвост, потом распустила его и завязала два хвостика над ушами, потом распустила и их, расчесала волосы щеткой и, заглянув через зеркало в глаза Яне, спросила: – Вроде бы так лучше, да? Яна была согласна, что так лучше, но намеренно небрежно бросила: – По-моему, с хвостами оригинальней. – Ты думаешь? – с сомнением в голосе переспросила Таня, и Яна почувствовала, что завязывать хвосты над ушами она не будет. Так оно и случилось. Самохина крутанулась на одной ножке и, обернувшись таким образом к Яне, счастливо пропела: – Если я буду снова завязывать хвосты, мы в школу опоздаем. Я уж лучше так! – Конечно, лучше так, – изо всех сил старалась сдержать раздражение Яна, – потому что ты еще должна успеть снять блузку. Меня вчера мама уже спрашивала, куда я ее дела, – вдохновенно соврала она. – Ну, Яночка! – взмолилась Таня. – Я только один разочек схожу в ней в школу! Она такая блестящая, что Людмила Семеновна тут же прогундосит, чтобы я уже завтра в ней являться в класс не смела. Я и не приду. Ну, пожалуйста... Только сегодня... Яна кивнула, потому что ссориться с Самохиной насовсем было еще рано. Она еще не выполнила всей отведенной для нее роли. С одной стороны, Кузнецовой очень хотелось расспросить Таньку о свидании, но с другой – совершенно не хотелось подавать вида, что это ее сильно интересует. В лифте она все-таки не выдержала и спросила как можно небрежнее: – Ну и что Князев? – Хорошо... Мы гуляли... Допоздна... – И ты с первого же раза согласилась допоздна?! – не смогла скрыть возмущения Яна. – А что такого? Ты же знаешь, что он мне давно нравится. Яна опешила. Надо же, какое наглое заявление! Еще неделю назад Самохина даже не догадывалась о своем пламенном чувстве к Князеву. Яна сформировала его в ней своим собственным трудом. А теперь Танька, похоже, собралась в одиночку пожинать плоды, взращенные Яной. – Расскажи, как все было, – только и смогла произнести она, изо всех сил стараясь сдержать рвущиеся наружу эмоции. – Да, собственно, нечего и рассказывать. Гуляли, и все. Разговаривали. – А он не удивился, что ты его вдруг пригласила на танец? – Удивился. – Ну а потом? Да что ты цедишь в час по чайной ложке! – Яна почувствовала, что клокочущее внутри ее бешенство вот-вот прорвется наружу, и все будет испорчено. Она заставила себя глубоко вздохнуть и медленно просчитала в уме до пяти. Дальше не успела. – Потому что... – Таня вдруг решительно вскинула на нее свои блекло-голубые глаза, – это ведь только наше с ним дело. Правда? – Да ты что? Да если бы не я... Да ты бы никогда... – Яна задыхалась от негодования и с трудом подыскивала слова. – Почему ты кричишь? – спокойно спросила Таня. Яна осеклась. Действительно, чего это она так раскричалась? Самохина не должна знать, что Яна с удовольствием повыдирала бы ей сейчас все ее светленькие волосенки до единого! Рано еще сдаваться. Еще вовсе не все потеряно. Надо только срочно перестроиться. Приятельство с Танькой надо ненавязчиво переформировывать в дружбу, в самую задушевную, с сюсями-масюсями и слезами друг у друга на плече. |